Russian

Футбол и я

Я не помню, когда увидел свой первый в жизни мяч, помню, как я пытался в каком-то раннем возрасте загнать его под кровать. Почему под кровать, и сегодня остается загадкой. Видимо, кровать ассоциировалась у меня с воротами. Помню, что быстро осознал бессмысленность приложения силы и разбега, а необходимость не сильного, но прицельного удара. Когда удавалось, был и соответствующий результат, лезть под кровать, правда, за мячом не хотелось. Со временем научился бить так, что мяч, ударившись о задний шкаф, выкатывался назад сам. Профессионализм рос, и на каком-то этапе, научившись бить искусно, я перестал вообще лазить под кровать. К игре я все время пытался привлечь взрослых, но партнером стал только дядя, который учил меня элементарным премудростям игры. Впервые я услышал, что такое пас, угловой, аут, свободный, штрафной и т.д.

 

К 5-ти годам меня стали выпускать во двор, в котором я научился бить мячом в стенку. Однажды, ударив очень сильно, получил мячом от стенки в нос, пошла кровь. Обижаться было не на кого, я понял, что в игре бывают и неприятные моменты. Я поднялся домой и, посмотрев на себя в зеркало, стал размышлять, что делать дальше, но пришел к твердому мнению игру не бросать. Как-то во время игры мы перебросили мяч через стенку в соседний двор, долго ждали, что нам его вернут, но, увы.., так я понял, что иногда мячи улетают и… не возвращаются. Я загрустил, но надо было такому случиться, что в этот день, а был конец марта 1962 года, начиналось очередное первенство СССР по футболу. Тбилиси был одним из южных городов, в которых по климатическим условиям и состоянию газона в начале весны можно было уже играть, хотя на памяти поля были с большими залысинами и неравномерным дерном. Дядя поставил перед телевизором мой персональный маленький стульчик, посадил меня, и первое, что я услышал, был знаменитый бравурный марш Матвея Блантера, ставший для меня на всю жизнь футбольным гимном, услышав который, я мгновенно мчусь к телевизору. К сожалению, не помню, с кем в тот день играло тбилисское Динамо, но на всю жизнь запомнил прекрасный удар головой Заура Калоева – мяч попал в штангу и отлетел в поле. После каждого удара по воротам, я спрашивал, был ли гол, хотя к тому моменту не осознавал полностью значения этого слова. Слово «гол» для меня было синонимом попасть в нарисованные мелом во дворе ворота. Надо сказать, что уже к окончанию первого тайма я во многом разобрался, и к концу столь памятной для меня игры напропалую сыпал терминами, которые использовал комментатор, показывая свою полную осведомленность.

 

Смотря первый раз за игрой, я между тем наблюдал, как меняется выражение лица дяди и его эмоции в зависимости от хода развития событий на поле, и сразу же понял, что все это связано с действиями футболистов, их передвижениями, ударами по воротам. В этот день я определил даже взаимозависимость между настроением и результатом, хотя к своему стыду счета той игры не помню. После игры дядя был в очень хорошем настроении, сказав, что НАШИ играли лучше. Я стал считать дни до следующего матча, ежеминутно задавая всем взрослым этот вопрос, мне казалось, что все, как и я, ждут этот день с нетерпением. Стремление самому из газет узнать о дате матчей явилось даже дополнительным стимулом к изучению алфавита и ликвидации моей неграмотности, так в 5 лет и 10 месяцев отроду я научился читать.

 

На следующий день во дворе я пытался во время игры повторить, что видел на экране телевизора, особенно удары головой, но заметил лишь насмешливые взгляды соседей. Мне очень нравилось жонглировать мячом, не давая ему коснуться земли. Не помню, как в те времена, но свой личный рекорд, который я установил 13 мая 1968 года – 272 раза – и уважительные взгляды обступивших меня сверстников вспоминаю с большим удовольствием. У меня появилось несколько мячей, которыми я играл в зависимости от погоды, и кеды, которые я называл бутсами.

 

В мае 1962 года у нас дома в очередной раз появился двоюродный брат бабушки, дядя Арам, который в те годы был одним из руководителей КГБ Армении и очень часто нас навещал. Появлялся он всегда незаметно: около дома бесшумно тормозила огромная черная машина с большим количеством антенн, занимавшая половину узкой проезжей части, раздавался особенный звонок, входил дядя Арам и тут же говорил, что можно начинать рассказывать последние ПОЛИТИЧЕСКИЕ АНЕКДОТЫ. На это бабушка всегда приглашала его сесть и задавала один и тот же вопрос, не постучится ли потом кто-нибудь от него ночью в дверь. Ответ был один, что пока он жив, сюда будут приходить только с добрыми намерениями, за этим он обязательно проследит. После этого накрывался стол, и взрослые начинали рассказывать какие-то непонятные истории, после которых все долго хором смеялись.

 

В тот раз дядя Арам накануне моего дня рождения, для проформы поинтересовавшись, слушаюсь ли я взрослых, привез в подарок уже накачанный настоящий футбольный мяч из кожи со шнуровкой. Со словами, что у армян появилась вакансия из-за того, что прекратил играть Никита Симонян, а ее нужно кому-то заполнить, и надежда возлагается в будущем на меня, он торжественно установил мяч посередине большой гостиной и предложил мне ударить. В качестве цели была выбрана дверь между комнатами. Мне по малолетству было совсем непонятно, что такое вакансия и кто это такой Никита Симонян, но я ударил. Мяч попал в дверную ручку, отскочил, как полагается, в окно, но не разбил его, угодив в деревянную перемычку. Все взрослые почему-то зааплодировали, но мнения при этом разделились. Одни посчитали, что из меня получится бомбардир, сравнив деревянную перемычку со штангой настоящих ворот, другая – меньшая половина – сочла, что мне всегда в самый последний момент не будет сопутствовать удача – штанга все-таки не сетка ворот. Вот они и оказались по большому счету правы, второй Никита Симонян из меня не получился.

 

В тот день я не мог себе представить, что пройдут долгие годы, практически без малого 50 лет, и я в кабинете действующего Первого Вице-Президента Российского Футбольного Союза – Легенды футбола Никиты Павловича Симоняна – буду записывать с ним беседу о его длинном жизненном пути в футболе. Сразу скажу, если бы тогда в детстве я бы точно знал, на какое безнадежное дело – стать вторым Симоняном – меня направляют, я бы не стал бить в первый раз в жизни по настоящему мячу. По крайней мере, так мне сегодня кажется.

 

В те дни бабушка усиленно пыталась начать мое обучение музыке, но от преподавателя я сбежал в окно. Вторая попытка научить чему-то пришлась на иностранный язык, что требует особых пояснений. Поняв, что я не очень поддаюсь какому-либо обучению, а по правде в шестилетнем возрасте не имею к этому ни малейшего желания, было решено действовать, используя интерес к футболу. Мне было в приказном порядке объявлено, что с завтрашнего дня я должен начать заниматься английским языком в Доме искусств. Поняв по выражению моего лица о намечающемся провале мероприятия, бабушка решила действовать решительно. У меня были отобраны и заперты под ключ все футбольные принадлежности – играть стало нечем. Далее тоном, не терпящим возражений, было сказано, что предлагается три раза в неделю по 2 часа заниматься английским языком, после каждого занятия будут выдаваться мячи и все остальное. Альтернативы не было, и под угрозой отлучения от футбола, без которого я уже не мог жить, пришлось согласиться. Я, правда, без энтузиазма заметил, зачем изучать язык проклятых империалистов, если не собираюсь с ними общаться. Ответ был очень аргументированным – «Чтобы победить, нужно лучше знать врага». На следующий день я сидел на занятии, а бабушка в своем черном панбархатном партийном платье все это время просидела около выхода, чтобы я не опозорил ее в очередной раз. Вот так я начал изучать английский язык и положа руку на сердце могу сказать, что возможность свободно общаться во время поездок по всему миру, можно сказать, является опосредованным следствием детской любви к футболу.

 

…В этой связи мне вспоминается беседа по пути в аэропорт О, Хара в 1994 году в Чикаго с крупным профессором-медиком, который сетовал, что его дети не желают изучать иностранные языки, считая, что американцы превосходят весь остальной мир, а английский язык сегодня является доминирующим. При этом он поинтересовался, где я выучил английский язык. Мне пришлось рассказать эту историю, над которой он долго смеялся, потом задумался и сказал, что если Вы стали умнее, то Мы за эти годы поглупели. И многозначительно закончил: «А коммунисты не такие глупые, как показывала их наша пропаганда». Я согласился с тем, что нежелание учить иностранные языки ведет к ограниченности общения в условиях всемирной глобализации и, как следствие, к замкнутости, разобщенности и национализму, что незаметно приводит к качественным изменениям, знаменуя медленную деградацию как общества, так и каждого человека, в частности...

 

Фамилии игроков тбилисского Динамо, которое тогда поднималось к зениту славы, я уже знал наизусть, играя во дворе, пытался представить себя одним из них. Думаю, что большинство моих тбилисских сверстников делали то же самое. Наконец, настал один из самых памятных дней моей жизни, когда после долгих уговоров в ветреный апрельский день 1963 года дядя повез меня на стадион «Локомотив», где встречались дублеры Динамо и Крыльев Советов. Дул сильный холодный ветер, и я очень удивился, что на стадионе отсутствовал комментатор, так как не представлял футбол без этого неизменного атрибута игры. Я сразу же понял, что футбол на стадионе отличается от того, что видим по телевизору, так же, как настоящие цветы от искусственных.

 

Происходившее на поле меня поглотило полностью и 45 минут, в течение которых голов не было, пролетели мгновенно. Мне понравилась форма футболистов, красота атак, вся цветовая гамма стадиона, раздражали только пронзительные свистки судьи, с моей точки зрения, не всегда справедливые, но эта тема вечна как мир. Боясь меня простудить, после первого тайма дядя фактически силой увез меня домой, но я уже твердо знал, что на стадион вернусь очень скоро. На следующий день, наблюдая за игрой основных составов по телевизору, я слушал комментарий патриарха футбольного репортажа, незабвенного Эроси Манджгаладзе и представлял, как он эмоционально в микрофон вел бы репортаж на самом стадионе. Его профессионализм и мастерство может, наверно, сравниться только с манерой знаменитого Котэ Махарадзе. Надо сказать, что со временем я понял и то, что эти комментаторы прекрасно понимают и, самое главное, разбираются в футболе. А сплав артистизма и профессионализма – это самое главное в работе ведущего телерепортаж.

 

Увидев, как ударом – знаменитыми ножницами в падение через себя – Заур Калоев забил один из голов, я попытался во дворе его скопировать и, в прямом смысле этого слова, чуть не сломал себе шею. Очень нравилась игра вратарей, когда они в неимоверных прыжках отбивали мячи. Все смотрелось очень эффектно, и хотелось немедленно повторить. Вспоминая игру знаменитого Серго Котрикадзе, я всегда восхищался его грациозностью, гибкостью, прыгучестью, эмоциями и неизменно гордым видом независимо от результата встречи. В начале 60-х годов он был в расцвете сил, и я это время застал. В последний раз видел его на поле в Лужниках в начале мая 1969 года, когда в очередной раз, играя в составе кутаисского Торпедо, он в неимоверном грациозном прыжке спас ворота от неминуемого гола после виртуозного удара Стрельцова. Так я стал свидетелем последней очной дуэли двух грандов советского футбола. В те годы блистал уникальный нападающий Михаил Месхи, его знаменитый финт свел меня с ума, что только я не предпринимал, чтобы повторить его. В конечном счете, в более зрелом возрасте, занимаясь в футбольной секции детского городка Лужников, мне удалось показать что-то подобное, но только что-то, был я при этом счастлив безмерно.

 

В один из жарких дней лета 1963 года дядя привез меня в знаменитый парк Муштаид, около которого находилось открытое доступное тренировочное поле стадиона Динамо, на котором занимались футболисты – ребята на 6–7 лет старше меня. Я с открытыми глазами завороженно наблюдал за их тренировкой и указаниями тренера, – это был знаменитый Элошвили, как мне подсказали стоящие рядом зрители. Упражнение следовало за упражнением, большая часть тренировки проходила без мяча, сама двусторонняя игра была в самом конце, но меня поразила необычная техника игроков, которые с долей артистизма проделывали с мячом необходимые манипуляции. Я еще не осознавал, что впервые увидел классическую грузинскую школу подготовки игроков, которая выделялась на всем советском пространстве оригинальностью, самобытностью, техничностью, артистизмом, иногда в ущерб результату, виртуозностью, но всегда привлекала зрителя и дала миру настоящих звезд футбола. Уверен, что среди ребят, занимавшихся в тот день у меня перед глазами, было немало тех, кто в золотые 70–80-е годы прославили советский и грузинский футбол.

 

В Тбилиси приехало играть очередной календарный матч московское Динамо, и дядя впервые повез меня на стадион Динамо смотреть игру основных составов. Небольшие кучки спешащих людей около стадиона превращались в гудящую толпу, обсуждающую предстоящий матч. На каждом шагу продавали семечки, которые покупали фактически все – это была традиция, без которой невозможно было представить себе местных болельщиков. Билетов в кассе, которые во избежание эксцессов были просто заколочены, не было, как, впрочем, и людей около них. На каждом шагу стояли спекулянты, которые предлагали билеты на любую трибуну и ложу по 5-10 рублей. Самые дорогие билеты по государственной цене стоили 1р. 20 коп. В момент, когда дядя достал из кармана брюк билеты, на него мгновенно набросились страждущие попасть на стадион безбилетники, в руках одного из них мелькнула десятирублевая купюра, но мы категорически отказались продавать билеты и, пройдя через контролера, кое-как добрались до своих мест, которые оказались уже заняты – типичная картина для 60-х годов на тбилисском стадионе. На двух наших местах сидело 3 человека, они подвинулись, меня посадили на колени, и я понял суть классической поговорки – «В тесноте, да не в обиде». Так я и просидел на коленях свой первый взрослый матч, который оставил массу впечатлений. Старый стадион Динамо с механическим табло был очень красивым, я бы сказал, от него исходило какое-то благородство духа своего времени.

 

Вид переполненного стадиона поразил меня буйством красок и все возрастающим к моменту появления футболистов на поле гулом, который на протяжении игры то увеличивался, то стихал в зависимости от хода событий на поле. Эмоции били через край, люди вставали, кричали, хватались за голову, аплодировали, грозили судье, ругались, вспоминая родителей, точнее, чью-то мать, и даже в сердцах на несколько минут уходили и возвращались уже под градусом. Все это постепенно стало передаваться и мне, так что сидеть и никак не реагировать на происходящее я уже не мог. Магия эффекта толпы передалась и мне, я начал кричать и выражать по-детски свое отношение к событиям на поле.

 

Как только мяч попадал к своим игрокам, трибуны начинали аплодировать и подбадривать команду. Чем ближе к штрафной площади, тем выше по тону был гул, а в самые опасные и волнующие моменты все сливалось в сплошной рев, за которым следовал единый вздох разочарования. В первой половине игры запомнились кинжальные прорывы Владимира Баркая, Славы Метревели, прекрасная игра Джемала Зеинклишвили – эти фамилии все больше врезались в мою память, так как о них на трибуне постоянно говорили. Броски Льва Яшина были великолепны, казалось, что его просто невозможно пробить, это была просто глыба в воротах, которые показались мне непомерно большими.

 

Я следил за всем происходящим не только на поле, но и на трибунах, и сразу отметил, что игра была хоть и жесткая, с множеством подкатов и столкновений, но не грубая – соперники уважали друг друга, а после нарушений пожимали руку. Публика аплодисментами реагировала на удачные действия обоих команд, хотя своим доставалось, конечно, больше. Объективность тбилисской торсиды, в чем я со временем окончательно убедился, базировалась на понимании футбола – его специфики, красоты. Незадолго до смерти легендарный Эдуард Стрельцов, сыгравший в Тбилиси за московских ветеранов в 1987 году, заплакал, когда стадион при представлении игроков разразился бурными аплодисментами в его честь. А ведь он забил за свою карьеру в ворота Динамо больше мячей, чем любому другому сопернику. В Тбилиси всегда уважали, понимали и ценили настоящих мастеров. Можно долго говорить об этом игроке, но я думаю, что при его участии результаты первенства мира в Стокгольме в 1958 году были бы иными.

 

Возвращались мы с футбола, несмотря на ничью, в хорошем настроении, так как соперник был очень силен, в том году, кстати, заслуженно стал чемпионом страны. По иронии судьбы через несколько месяцев в Москве я наблюдал по телевизору со своими новыми друзьями игру второго круга этих же команд, вновь восторгался красивой игрой и хвастался, что смотрел на стадионе в Тбилиси их первый матч. Это сразу же прибавило мне авторитет и уважение.

 

К футболу в Тбилиси относились всегда серьезно и внимательно на всех уровнях – от власти, создававшей условия для его развития, до болельщиков, понимавших и ценивших красивую игру. Тот неповторимый грузинский футбол, привлекавший своей оригинальностью миллионы поклонников в стране, а потом и за ее рубежами, зарождался в тбилисских дворах, там, где дети, собравшись в команды, с утра до вечера играли в него. Примеров для подражания было много, а остальных доступных развлечений мало – кино, телевидение только начали развиваться. Послевоенная нужда сплачивала не только взрослых, но и детей, которым тоже нужно было как-то развлекаться и проводить время. Свободного пространства было мало, тесные дворы не давали фантазии бурно разгуляться, альтернатив футболу для мальчиков было немного. По доходам и возможностям все находились на одном уровне, а пацаны, сами того не осознавая, всегда конкурируют между собой, утверждаясь в жизни. Дети инстинктивно начинают искать возможность выделиться на фоне сверстников, завоевав авторитет, стать, как сейчас говорят, лидерами в своей компании. В то время такой процесс проходил в более гуманной и человечной форме, соответствуя ценностям времени. Это в совокупности с национальными традициями, обычаями, понятиями, я бы сказал, консерватизмом в хорошем смысле этого слова, накладывало дополнительные ограничения на возможности выбора для детей. С другой стороны, государство всячески стимулировало развитие здорового образа жизни, физической гармонии и совершенства. Сдача различных норм по физкультуре и спорту, соревнования всячески поддерживались на всех уровнях власти в послевоенные годы. Закавказье, в частности, Грузию, отличали более благоприятные природно-климатические условия, при которых в условиях отсутствия крытых спортивных дворцов и площадок регион имел преимущество для развития так называемых летних видов спорта, к которым относится футбол. Эти факторы, в совокупности со стремлением детей, объективными возможностями и большой популярностью среди населения, дали дополнительный стимул развитию в республике футбола.

 

Повышенная природная эмоциональность детей, стремление к самовыражению дали толчок зарождению в Грузии каскадного, более техничного и импровизационного футбола даже в ущерб конечному результату. Как часто в самый последний момент именно эмоциональная неустойчивость мешала динамовцам достигать вершин на всех уровнях участия в различных турнирах. Иными словами, что привлекало зрителей, то и было причиной крупных неудач. Все это очень похоже на генезис уникального бразильского футбола, который в схожих условиях зарождался босоногими детьми на знаменитом пляже Копакабана, о котором так много написано и сказано. Это в определенной степени объясняет сходство бразильского и грузинского футбола по своим базовым основам, психологии и менталитету игроков.

 

Стремление и стимул показать себя в хорошем смысле этого слова возрастает вдвойне, когда происходит на глазах многих: соседей, которые наблюдают за твоей игрой во дворе, зрителей на импровизированной площадке, число которых, как правило, много больше. Думаю, что в этом заключается основа формирования феноменального и неповторимого финта Михаила Месхи, дриблинга Славы Метревели и Владимира Баркая, знаменитых угловых Ильи Датунашвили, один из которых стал историческим – не только открыл дорогу Динамо к первому успеху в 1964 году, но и заложил своего рода преемственность к будущим более значимым победам. А зарождалось все это в знаменитых тбилисских и черноморских дворах в играх с тряпичным, за неимением настоящего кожаного, мячом.

 

В 2006 году в Тбилиси я наблюдал, как в саду Дома искусств несколько ребят с увлечением играли в футбол. Их горящие глаза, импровизация, техника, культура владения мячом, дриблинг, финты меня просто покорили, и я вспомнил, как так же в детстве играл на этом месте сам. Лучше всех играл в рваных кроссовках самый маленький худощавый мальчишка, напоминавший своими немыслимыми трюками самого Месхи. Определенная преемственность визуально явно прослеживалась. В детстве я тоже пытался постоянно что-то изобретать, импровизировать на поле, благо за примерами далеко ходить было не надо. Будучи по натуре очень настойчивым, повторял все до полного, как мне казалось, успеха и особенно гордился, когда удавалось поиграть с ребятами постарше и превзойти их по игре.

 

По моему глубокому убеждению, подкрепленному опытом, основные задатки футбольного мастерства должны присутствовать в ребенке с детства или, как говорят, должны быть от бога. Думаю, что это не требует доказательств, а вот найти талант и создать условия, чтобы он полностью раскрылся, не дать ему зачахнуть и использовать на 100 процентов – в этом заключается роль государства и тренера. Государство создает благоприятную среду, выделяя соответствующие средства для материальной базы процесса воспитания и подготовки футболистов с самых юных лет вплоть до окончания карьеры, и закладывает основы преемственности или воспроизводства будущих поколений футболистов. Красной строкой нужно отметить необходимость СИСТЕМНОГО ПОДХОДА И СОЗДАНИЯ ШКОЛЫ на всех этапах подготовки в стране футболистов, как это имело место в советское время, но сегодня, надеюсь, не безвозвратно утеряно.

 

Успехи советской футбольной школы полностью объясняются существовавшим тогда системным подходом, дисциплиной несмотря на то, что командно-административная система, отчасти, по сути, форсировала такой подход, жестко ограничивая самостоятельность, в том числе и в спорте. А грузинская футбольная школа отличалась от других тем, что в максимальной степени использовала и развивала – в этом и заключается ее уникальность – творческий потенциал и возможности игроков, и делала это более эффективно, направляя усилия в одно и то же найденное на основе компромисса тренера и игрока направление. Иными словами, получался некий сплав профессионализма тренера, нашедшего общий язык с игроком в решении основных задач подготовки, при максимальном учете определяемой особенностями национального характера индивидуальности, повышенной степенью свободы и стремлением к самовыражению конкретной личности. Положительные результаты такого альянса вся страна наблюдала многие годы.

 

Сравнивая лучших игроков грузинского футбола с их зарубежными коллегами, можно вне сомнения утверждать, что они могли бы на равных играть и конкурировать с ними на всех континентах. Не нужно притом забывать, что еще в начале 60-х годов наши международные контакты были на порядок ниже даже по сравнению с 70-ми и 80-ми годами. Только в 1966 году советские команды впервые приняли участие в официальных клубных европейских турнирах, а связи стали более интенсивными. Надо же было такому случиться, что произошло это через два года после того, как в 1964 году Динамо впервые завоевало чемпионский титул. Первым советским участником розыгрыша кубка чемпионов европейских стран стало московское Торпедо – чемпион СССР 1965 года.

 

По иронии судьбы, только через 7 лет в 1972 году Динамо дебютировало в европейских клубных турнирах, и то не первостепенном, выиграв свою первую игру в домашнем матче у голландского Твенте со счетом 3:2. Поэтому фактически никто из игроков золотого состава 1964 года, за исключением Петриашвили и Хурцилава, так и не поиграл в европейских клубных турнирах. Неизвестно, как бы сложилась футбольная судьба многих игроков золотого состава, если их увидела бы Европа.

 

Найдя себе друзей по игре в футбол в Москве, я сразу ощутил, насколько возможно, разницу в подходах к игре, в которой не было той импровизации и самовыражения, к чему привык в Тбилиси. Так я понял, что существуют разные стили и манеры игры в футбол. Начиная с английского первенства мира 1966 года, благодаря телевидению я получил возможность наблюдать за развитием мирового футбола и прослеживать его эволюцию по сей день.

 

Прежде всего, должен рассказать о впечатлениях, связанных с победой Динамо в чемпионате СССР 1964 года, когда в драматическом матче 18 ноября в Ташкенте со счетом 4:1 в дополнительное время было обыграно московское Торпедо. К тому времени я, имея двухлетний стаж болельщика, будучи «умудренным опытом», считал себя большим знатоком футбола и прекрасно знал всех динамовцев и статистику игр, причем так сложилось, что, когда футболисты выходили на поле, я всегда вставал, показывая уважение. Выписывая «Футбол» и «Советский спорт», вырезал и хранил все отчеты об играх. Казалось, что осенью Динамо не догонит ушедших вперед торпедовцев, которым оставался один шаг до золота, и я фактически потерял надежду. Между тем, выиграв очную дуэль у себя на поле в конце октября, Динамо догнало соперников, второй тайм этой игры мне по телефону из Тбилиси комментировал дядя. Тогда еще не было автоматической связи, и мне купили талон на 40 минут разговора за примерное поведение и хорошие отметки. Был темный холодный снежный вечер конца октября, выбежав на улицу, я не мог скрыть своей радости и носился по лужам как угорелый.

 

18 ноября в день дополнительного матча я болел – лежал с бронхитом дома. Из Тбилиси к нам в Москву приехал дед на очередную встречу выпускников медицинского института. Мы с ним играли в нарды, чтобы скоротать время, но все мои мысли были в Ташкенте, где предстояла игра, которую я ждал с нетерпением и не представлял, чтобы Динамо проиграло. К тому же я поспорил со многими друзьями и на кону был мой авторитет знатока. Матч транслировался только по радио. Прильнув к динамику нашего ВЭФа, я жадно вслушивался в голос комментатора, искажаемый помехами, – слышимость была отвратной. Каждую минуту приходилось настраивать приемник, что делал дед, сопереживавший вместе со мной происходящее на поле.

 

Нулевая ничья в первом тайме не огорчила, но насторожила, я стал сильнее волноваться. К началу второго тайма связь пропала полностью, несмотря на все усилия, настроиться удалось только через 15 минут. Слышу в динамике привычный гул, который сопровождает каждый гол, и… трудно передать разочарование после реплики о том, что Торпедо открыло счет. Далее красноречиво объяснялось, как это произошло, но меня это не интересовало, с досады я выключил звук. Здесь я подумал, может быть, не включать радио несколько минут, а за это время Динамо сравняет счет. С этой мыслью, продолжая волноваться, жду, с каждой минутой нарастает нетерпение. Держусь из последних сил, наконец, опять включаю звук, тот же гул, секунды, пока издалека выплывает голос, кажутся вечностью. В следующий момент понимаю, что такое настоящая радость, комментатор начинает описывать, как мастерски был закручен мяч в ворота прямо с углового удара. Моя буйная радость не имела предела, кричал, не останавливаясь, несмотря на хрипоту.

 

…Мог ли я тогда предположить, что пройдет 45 лет, я по телефону из Москвы в марте 2010 года буду записывать большое интервью с Ильей Ильичем Датунашвили, недавно отметившим 70-летний юбилей, и он мне расскажет лично о той игре и своем голе. Это всколыхнет детские воспоминания, той же ночью я увижу себя в детстве, слушающим радио...

 

Тут мне пришла в голову мысль продолжить эксперимент и опять выключить звук. Терпел я только 5 минут – счет тот же, надолго пропадает звук, опять проходит вечность. Выплывающий голос сообщает, что Динамо ведет 2:1, сомнений в победе уже не было, хотя играть оставалось еще минут 25, которые установили окончательный счет 4:1. Это был разгром. По иронии судьбы лишь через долгие годы после описываемых событий я первый раз уже в очень зрелом возрасте в интернете увидел этот знаменитый удар с углового, закончившийся голом.

 

До сих пор у меня хранится черно-белый набор фотографий команды, подаренный мне дядей, который я очень берегу и не теряю надежды, в конце концов, получить автографы ныне здравствующих игроков. К сожалению, время берет свое, и многих участников этого матча уже нет в живых. …Так совпало, что в тот злопамятный сентябрьский день 1966 года, когда нам по телефону сообщили из Тбилиси о кончине деда, тот же Илья Датунашвили забил подряд 5 мячей в одном тайме Арарату. И сегодня, вспоминая деда, выплывает из памяти и тот далекий промозглый московский вечер, когда из далекого Ташкента комментатор с трудом произнес фамилию забившего гол Датунашвили. Вот так часто соседствуют радость и грусть в нашей жизни. Эмоции являются частью жизни, не всегда положительны, но без них, с моей точки зрения, жизнь потеряла бы большую часть своей привлекательности.

 

Летом 1965 года я впервые увидел живую легенду мирового футбола – сборную Бразилии, совершавшую перед первенством мира европейское турне. Ждал я этого матча с нетерпением. Несколько дней пресса нагнетала страсти, так как бразильцы впервые приезжали к нам, да еще в ранге двукратных чемпионов мира. Имена легендарных Гарринчи и Пеле я уже много раз слышал, но лучше, как говорится, один раз увидеть. За полтора часа, проведенных у телевизора, мой взгляд на футбол, точнее, на представление о мастерстве и искусстве игры, кардинально изменились. Как завороженный наблюдал я за настоящим футбольным спектаклем, не в силах оторваться от экрана, и… молчал.

 

До сих пор в моем книжном шкафу стоит фотография, на которой Пеле обнимают находящиеся вокруг Георгий Сичинава, Слава Метревели, Михаил Месхи и Анзор Кавазашвили, который отстоял в наших воротах по одному тайму с Виктором Баниковым – по какой-то причине отсутствовал Лев Яшин. С того дня навсегда стал поклонником бразильского футбола, который считаю самым лучшим в истории футбола, а выигравший в 1970 году мексиканское первенство состав идеальным, если так можно выразиться. О бразильском футболе сказано много, я бы еще раз добавил крылатое выражение, как нельзя лучше передающее его суть, которым они сами характеризуют себя. «Мы забьем, сколько захотим, а соперник, – сколько сможет». Добавить нечего. Могу лишь отметить, что в 60-е годы в СССР к бразильской школе по стилю, как я отмечал выше, ближе всего была грузинская школа. В конце 80-х годов знаменитого тренера тех лет – Феолу, – не имевшего, кстати, специального тренерского образования, мне напомнил ныне покойный Нодар Ахалкаци, который своим спокойным поведением и внешней уравновешенностью вселял в футболистов веру в успех.

 

…Лауреат Нобелевской премии по экономике Василий Леонтьев, с которым мне посчастливилось побеседовать в 1988 году на международной конференции в Москве, сравнивал экономику – основу развития общества – с парусной лодкой, говоря, что паруса должны наполняться энергией частного предпринимательства, а вот указывать путь лодке или определять ее курс должно государство. Перефразируя это высказывание, я бы сказал, что заложенный еще в 40-ые годы будущий успех грузинского футбола основывался на максимальном использовании индивидуальности и раскрытии заложенного в каждом игроке скрытого потенциала тренерским сообществом. Государство в то время создавало наиболее благоприятные условия для того, чтобы этот альянс сложился и был бы эффективен по конечному результату – успехам команды. Но главное было – аккумулировать достигнутое и обеспечить преемственность, передавая его из поколения в поколение. На определенном этапе – в конце 70-х – начале 80-х количество перешло в качество, подтверждая тем самым истину, свидетелями чему были мы все.

 

С динамовцами работали многие тренеры, включая таких корифеев, как Гавриил Качалин, Михаил Якушин, Нодар Ахалкаци – каждый принес что-то свое оригинальное, не потеряв при этом золотую нить, доставшуюся ему от предшественника. Каждому из них удавалось сделать из игроков своих союзников, перефразируя знаменитого Карнеги, ЗАСТАВИТЬ ИГРОКОВ САМИМ ЗАХОТЕТЬ РЕАЛИЗОВАТЬ В ИГРЕ ТРЕНЕРСКУЮ ЗАДУМКУ. В результате развитие грузинского футбола получило особую специфику, притягивающую зрителя, и многие в СССР, несмотря на наличие «своей» команды, симпатизировали и динамовцам, игра которых не всегда приводила к победному конечному результату, но была всегда яркой, нестандартной и запоминающейся.

 

Возникает вопрос, почему с конца 50-х до начала 60-х годов, несмотря на все, команда не достигала вершин в союзном первенстве и розыгрыше кубка, спотыкаясь в самый последний момент, оставаясь вечно второй. Связано это было с психологической неустойчивостью и неуравновешенным эмоциональным состоянием, бившим порой через край. Парадоксально, но то, что доставляло удовольствие зрителю, мешало достигать успеха. Справиться с этим тренерам удалось только к началу 60-х годов, а закрепить достигнутый результат в конце 70-х.

 

Несколько лет тому назад по опросам специалистов лучшим игроком прошлого столетия в Грузии признан легендарный Борис Пайчадзе, бывший достойным примером для футбольной молодежи как на поле, так и вне его, имя которого носит стадион Динамо. В те довоенные и послевоенные времена, когда наш футбол варился фактически в собственном соку, а настоящие болельщики постоянно ходили на стадион – радиорепортажи не в счет – все игроки были как на ладони, и получить такое признание, которое не размылось к началу нынешнего столетия, очень почетно. Это подтверждает мою мысль о первичной самобытности грузинской школы и ее классических традициях, переживших свое время и укоренившихся в памяти миллионов болельщиков на всем постсоветском пространстве.

 

…Многие задаются вопросом, имеющим некий политический оттенок, почему Сталин и Берия в свое время не поспособствовали – а это было в их силах – тому, чтобы динамовцы достигли вершин намного раньше. Ответ простой – они никогда не делили команды на «свои и чужие» и никаких привилегий никому не представляли. Что касается толков и пересудов по поводу протежирования сыном Сталина – Василием – то это касалось московских команд, жестко конкурировавших исключительно между собой за чемпионское звание…

 

В сборную СССР, боровшуюся в отборочных играх за путевку на первенство мира по футболу 1966 года, было включено несколько динамовцев. Впечатляющей была выигранная в июне 1965 года со счетом 6:0 игра у сборной Дании в Лужниках, в которой два прекрасных мяча забил знаменитый дриблер Сема – Владимир Баркая. Я заметил, что игра сборной стала приобретать все более техничный комбинационный характер за счет динамовцев, внесших большую лепту в преодоление отборочного сита и выхода в финальную часть розыгрыша. Само английское первенство запомнилось скорее не тем антуражем и шумом, которым сопровождалось, а несправедливостью к бразильской сборной, когда Пеле просто нещадно били по ногам, вынудив в ключевой игре с португальцами досрочно покинуть поле с тяжелой травмой, а сборную – прекратить выступление.

 

Я не сомневался, что после вылета бразильцев наша сборная, от игры к игре прибавлявшая, станет чемпионом мира, но… после неудачной игры с немцами в полуфинале, вынуждены были сражаться только за 4-ое место. Знаменитая воздушная дуэль между высоким Торресом и более низким Муртазом Хурцилавой закончилась памятной всем игрой рукой и… четвертым местом. Тем не менее бронзовые медали по сей день остаются вершиной нашего успеха на мировой арене. В дни Лондонского первенства мы с моим другом поспорили, кто играет лучше Лев Яшин или Анзор Кавазашвили. Решили выйти на тбилисские улицы и, как сейчас модно говорить, провести опрос среди молодых мужчин, в результате которого лучшим был признан первый, собравший необходимые для победы 20 голосов, Лев Яшин.

 

Мой друг, работавший в начале 2000-х годов в Сандерленде, рассказывает, что там до сих пор помнят игру нашей сборной в групповом турнире, и особенно Льва Яшина. В 1967 году жарким июльским вечером Лев Яшин на моих глазах в последний раз вышел в составе сборной СССР на игру с греческой сборной в Тбилиси, выигранную нами со счетом 4:0. Я с восхищением наблюдал за его прекрасной игрой с трибуны переполненного стадиона. Год 1966 закончился блестящей товарищеской игрой нашей сборной с английской сборной в ранге чемпионов мира на Уэмбли 2:2. По всем компонентам игры мы не уступали, если не превосходили чемпионов, а два прекрасных гола Игоря Численко – лучшее тому доказательство.

 

В 60-е годы Советский футбол достиг высшего успеха на европейском континенте. В частности, в 1960 году блестяще был выигран Кубок Европы, причем вклад грузинского футбола значителен. Прекрасная игра Гиви Чохели, Михаила Месхи и Славы Метревели была отмечена всей европейской прессой, с тех пор имена игроков, их филигранное мастерство стали визитной карточкой грузинского футбола, о котором узнали во всем мире и за развитием которого стали внимательно наблюдать. В 1963 году состоялся памятный матч, посвященный 100-летнему юбилею английской федерации футбола – для встречи с хозяевами приехала сборная мира. По телевизору в Москве мне удалось первый раз увидеть воочию всех действующих звезд, блестящую игру Яшина, отыгравшего по тайму со своим югославским коллегой Шошкичем. Запомнился вошедший во многие издания момент, когда в отчаянном броске наш вратарь снял мяч с носка бывшего в расцвете карьеры и славы легендарного Джимми Гривса.

 

Через много лет стала известна история, связанная с тем, что тренер сборной мира прислал заявку на участие в игре Михаила Месхи, находившегося в расцвете футбольной карьеры, но наши футбольные чиновники отказали, сославшись… на отсутствие в тот момент у игрока адекватной событию футбольной формы – речь шла об уровне игрового мастерства. Так был потерян реальный шанс предстать перед сотнями миллионов болельщиков, наблюдавших во всем мире за игрой по телевизору, и окончательно получить мировое признание. В 1968 году более удачным оказался Метревели, сыграв за сборную мира в Бразилии на очередном юбилее, причем он был признан одним из лучших игроков матча, несмотря на свои 32 года. Мне удалось посмотреть очень редкую любительскую запись той игры, которая не демонстрировалась у нас по телевизору. По уровню игры Метревели действительно был одним из лучших, превосходя многих действующих звезд. Таким образом, в 60-е годы в тбилисском Динамо на поле находились ДВА ИГРОКА СБОРНОЙ МИРА, кто мог в то время, да и сегодня похвастаться подобным достижением!

 

Советская сборная, показав хороший футбол, могла выиграть и следующее европейское первенство 1964 года. Но как в таких случаях говорят, не повезло – испанцы по основным компонентам игры уступали, однако сказался фактор родных стен, который оказался решающим в противостоянии, да и ошибка защиты на последних минутах, стоившая второго гола в наши ворота. В 1968 году только жребий остановил нашу сборную от выхода в финал итальянского европейского чемпионата, что справедливостью назвать вряд ли можно, скорее, наоборот. Интересно, что на стадии четверть финала перед второй игрой нам предстояло отыграть 2 мяча, пропущенные от венгров после игры в Будапеште. В Москве в самый напряженный момент матча, вошедшего в историю нашего футбола, блестяще сыграл Муртаз Хурцилава. Помимо надежной игры на своем основном месте – в защите, он со штрафного забил мяч, обозначивший перелом в игре, закончившейся со счетом 3:0, что открыло нам дорогу в полуфинал.

 

После 1970 года советская сборная появилась на чемпионате мира только в 1982 году. Показав хороший футбол в своем стартовом матче со сборной Бразилии, ведя после первого тайма со счетом 1:0, чуть не сотворила сенсацию, только в последнюю четверть матча соперники – бразильцы есть бразильцы – сумели, забив 2 мяча, склонить чашу весов в свою сторону. Динамовцы делегировали в сборную Виталия Дараселия, Александра Чивадзе, Тенгиза Сулаквелидзе, Рамаза Шенгелия, фамилии которых уже знала вся Европа после выигрыша динамовцами в 1981 году кубка обладателей кубков европейских стран в Дюссельдорфе. В тренерский триумвират сборной входил Нодар Ахалкаци. В целом эти игроки внесли свою лепту в игру команды, которая, споткнувшись на бельгийцах, уступила место на последующем этапе сборной Польши, которая стала одним из открытий турнира. К сожалению, не попал в сборную из-за травмы – перелома ноги – один из самобытных и неподражаемых футболистов – Давид Кипиани, который так и не сыграл за всю свою великолепную карьеру на первенстве мира. Разочарование фактически послужило началом конца его карьеры, хотя он мог еще долго радовать болельщиков и прославлять как советский, так и грузинский футбол.

 

О Давиде Кипиани, несколько лет назад трагически ушедшем из жизни, много сказано и написано, но многие упустили одну черту его футбольного мастерства, о которой нужно сказать особо. Это ко всему прочему безукоризненный выбор позиции и прекрасное видение поля и пространства. Хорошим примером является гол, забитый в сентябре 1977 года миланскому Интеру (выигравшему в 2010 году высший европейский клубный титул), когда, обокрав итальянского защитника и сделав рывок, хлестким ударом он заставил капитулировать вратаря. Этот гол украсил бы любой матч на самом высоком уровне и, безусловно, должен войти во все учебники по футболу. Джентльменское поведение на поле сочеталось у него со скромностью в быту и прекрасным воспитанием, что описано в стихотворении Евгения Евтушенко. Кипиани всего лишь расписался, как это принято в Грузии, на мелкой денежной купюре, предложенной ему владельцем футбольного клуба из Уэльса, обыгранного динамовцами, среди которых он, как всегда, выделялся. Это один из немногих наших футболистов того времени, кто прекрасно играл головой, усовершенствовав и придав этому элементу игры свой шарм, что напоминало мне блестящую игру головой Джекки Чарльтона во времена английского первенства 1966 года.

 

Наблюдать на поле за Давидом было приятно вдвойне, так как постоянно сохранялась интрига, что он может в ытворить в следующий момент. Эта непредсказуемость делала его настоящим романтиком футбола, а склонность к постоянной импровизации, которая была у него в крови, заставляла зрителя постоянно искать его и следить за перемещениями. Появление его в любой точке влекло радикальное изменение ситуации на поле. Это был игрок, который не только забивал, но в отличие от многих своих коллег по амплуа генерировал голы для партнеров, делая выверенные длинные передачи, смещая в зависимости от ситуации акцент атаки, в хорошем смысле слова рационализируя футбол. Многие забывают о том, что восхождение динамовцев к олимпам европейской славы началось еще в 1973 году, когда они выиграли Кубок Колумба в Испании, обыграв в финале находившуюся в расцвете сил португальскую Бенфику, а Кипиани был признан наряду с Владимиром Гуцаевым открытием. Об этом турнире у нас в прессе практически ничего не писали, так как он был коммерческим, а господствовавшая в стране идеология не поощряла информацию о таких играх. В одном из городских музеев Тбилиси этот трофей экспонировался долгое время, где я и увидел его в конце 70-х годов. Только газета «Молодежь Грузии» напечатала развернутый материал об итогах этого турнира.

 

В 1968 году, а точнее 6 октября, приехавший из Тбилиси дядя, впервые повез меня в Москве на игру динамовцев с ЦСКА в Петровском парке. Был солнечный, но холодный осенний вечер, толпа болельщиков, среди которых было много тбилисцев, ступая по шуршащей разноцветной листве, устлавшей дорожки стадиона, шумно обсуждая шансы команд, спешила к стадиону. В этот воскресный день на трибунах собралось много болельщиков, над полем поднимался пар. Динамовцы проиграли со счетом 2:3, но два, я бы сказал, символических события врезались в память. В конце второго тайма в центральном круге мяч подхватил Слава Метревели, на котором висели два защитника. Блокируя телом мяч, Метревели сместился с края на место полусреднего и великолепным мощным ударом в прямом смысле этого слова загнал мяч под перекладину так, что резонанс от штанги, от которой мяч отскочил в ворота, потряс своим звуком весь стадион. С тех пор я видел много подобных голов, но не один не запомнился как забитый в тот вечер Великим мастером футбола – одним из кумиров моего детства. Каждый раз, отдыхая в Сочи, я поклоняюсь скромному памятнику Славе Метревели перед входом на стадион его имени и всегда вспоминаю его игру и тот гол в Петровском парке.

 

В перерыве игры мы бурно обсуждали с группой болельщиков результаты первого тайма, пытались предсказать его конечный результат. Я отвлекся, наблюдая за игрой на поле ребят, подающих во время матча игрокам мяч. Сидящий рядом мужчина интеллигентного вида задал вопрос о моей национальности, я ответил, что армянин. Тогда последовал вопрос, почему я болею за Динамо. Мне было довольно странно услышать о том, что предпочтение какой-то команде должно основываться на национальной принадлежности. Мне было всего 12 лет, но я сразу заметил, что футбол – игра международная и не имеет каких-то национальных границ. Ее любят, смотрят и играют во всем мире и русские, и англичане, и бразильцы – я нарочно упомянул своих латиноамериканских кумиров, – чтобы показать, насколько широки и безграничны рамки футбола, отметив, что, помимо советской сборной, болею за бразильцев, так как они играют в самый лучший в мире футбол. Я также сказал о том, что люблю тот красивый техничный и каскадный футбол, который сближает грузинскую и бразильскую школы при явном и безоговорочном превосходстве кудесников мяча с Копакабаны, а чтобы совсем не разочаровывать собеседника заметил, как только ЦСКА заиграет в такой футбол, я сразу же стану и ее поклонником. Аргументы были очень убедительны, собеседник только развел руками.

 

Через 25 лет, сидя в Мэдисон Сквер Гардене в Нью-Йорке и наблюдая за игрой хоккеистов Национальной хоккейной лиги, в которой выступало много хоккейных звезд Советского Союза, сидящий рядом американец, узнав, что я из России, долго жал мне руку. Он признался, что всегда был поклонником советского, а теперь и российского хоккея, заметив, что с восторгом воспринимает нашу хоккейную школу со времен Великого Анатолия Тарасова, которого считает лучшим тренером всех времен и народов. Улыбнувшись, я задал ему вопрос, а почему он – американец – болеет за нашу сборную. Джон по сути повторил мой ответ, прозвучавший 25 лет назад в тот незабываемый вечер в Петровском парке, когда я выдержал свой первый в жизни серьезный экзамен. «Хоккей не имеет национальных границ», – ответил он. В перерыве, сидя в баре за рюмкой русской водки, оказавшейся в этом спортивном дворце, – наша водка имеет всемирную популярность – мы обсуждали игру и спорили об ее исходе, естественно, на английском языке – так общечеловеческие ценности ломают барьеры между людьми разных национальностей. Поздно вечером, возвращаясь в гостиницу, я рассуждал о бренностях нашей жизни и о том, как футбол еще раз помог мне – на сей раз – «принять экзамен».

 

Надо сказать, что американцы, при всем том, очень любят свою страну, национальный флаг. Прежде всего, их интересует, что происходит у себя в стране, а только потом – за ее пределами, но, что касается спорта и пристрастий, здесь не все так однозначно, как это может показаться со стороны. В частности, все большее число американцев начинает играть в европейский футбол, который начал культивироваться в стране относительно недавно в 70-е годы усилиями известных мировых звезд, которые после окончания основной карьеры доигрывают свой век в США, популяризируя и расширяя мировые границы футбола. Меня всегда интересовал вопрос, почему в такой богатой стране европейский футбол стал популярен так поздно, хотя финансовые возможности США позволяют развивать его более высокими темпами вплоть до того, чтобы стать законодателями футбольной моды во всем мире. Изучая США по роду своей работы, я пришел к выводу, что это одно из следствий ограниченности мышления американских граждан, привыкших свысока смотреть на весь остальной мир с точки зрения достигнутого в стране прогресса. А европейский футбол долгое время казался им чуждым по своей природе и не воспринимался в должной степени, так как существовал американский футбол – детище своей культуры, основанный на жестком силовом единоборстве, как естественном продолжении в спорте жесткой конкуренции во всех сферах жизни американского общества. За двадцать прошедших лет с момента первого посещения США в 1989 году могу отметить явный прогресс, количество играющих в европейский футбол детей и полей выросло в разы. По телевизору в США все чаще показывают матчи европейских грандов футбола, и все большее число американцев подписываются по кабельному телевидению на подобные матчи. Зная их менталитет, могу сказать, что деньги они зря не тратят. Трудно сказать, чем обогатит европейский футбол американская среда, но можно быть уверенным, что принципиальный подход и финансирование, как и все остальное в США, будут системными, как это у них принято.

 

Грузинский футбол самобытным был всегда, даже тогда, когда мы варились в собственном соку, международных контактов было очень мало. Это те же 40-е – начало 50-х годов. Но удивительным образом именно в эти годы грузинской тренерской мысли удалось не только закрепить все тенденции и основы, заложенные на заре развития в 20-е – 30-е годы, но и приумножить их, не копируя кого-то из-за невозможности это сделать по объективным причинам. Сравнить это можно с тем, что сделал для развития хоккея тот же Тарасов, которому приходилось очень тяжело отстаивать свои взгляды в дискуссиях со спортивными функционерами, так как его взгляды опережали время, и большинство его просто в силу этого НЕ СПОСОБНО было понять. Отсюда и конфликты с сильными мира сего. Результат налицо – он первым из наших хоккеистов и тренеров удостоился места в святом для хоккейного мира месте – Зале хоккейной славы в Канаде – родоначальнице хоккея.

 

Самобытность и оригинальность грузинской модели футбола нашли свое дальнейшее развитие в 50-е годы, а в 60-е – количество, наконец, перешло в качество, что материализовалось в 1964 году выигрышем первого чемпионского звания. Мастерство и класс Пайчадзе, Гогоберидзе, Чкуасели, Джеджелава, Бережного, Маргания – ИХ ШКОЛА – передались поколению Метревели, Месхи, Баркая, Котрикадзе, Яманидзе, Зеинклишвили, Датунашвили, Борису и Георгию Сичинава и всем тем, кто, не растеряв, смог приумножить эти традиции и передать следующему поколению, достигшему уже европейских высот. Но этого просто невозможно было сделать без участия российской тренерской школы: Якушина, Соловьева, Качалина, предшественников Ахалкаци, тонко прочувствовавших присущую местному футболу систему работы с футболистами, которые не стали подавлять и ломать индивидуальности, а помогли им развиваться в том же направлении, добавив столь необходимый на поле коллективный стиль игры.

 

В 60-е годы вклад грузинской школы в успехи советского футбола максимален по двум причинам. Во-первых, стиль игры нашей национальной сборной был очень близок и понятен грузинским футболистам, и им не пришлось прогибаться перед тренерами, чтобы попасть в сборную и сыграть там достойно. Во-вторых, развитие футбола у нас во многом определялось и влиянием самой грузинской школы. Простой пример: в 1965 году в культовых играх с бразильской сборной в Лужниках и на Маракане практически половина состава состояла из ее воспитанников.

 

Не секрет, что игра обороны и новые веяния подвержены инертности и стагнации в большей степени по сравнению с новинками тренерской мысли, касающимися изменения схемы игры нападения. Таковы сложившиеся реалии. Чего только стоит переход от системы W (дубль-вэ) к игре с тремя нападающими. Сколько во всем мире с этим было связано споров и дискуссий, не говоря уже о несвойственном для нападающих деле защиты собственных ворот в условиях предложенного голландцами в начале 70-х годов тотального футбола, означавшего его медленную гибель, но, к счастью, так и не прижившегося.

 

В начале 70-х годов капитаном национальной сборной стал Муртаз Хурцилава, который сыграл за нее максимальное количество матчей из всех грузинских футболистов – 69 и забил 6 голов, что немало для защитника. Так футбольные веяния отражались и на вкладе грузинского футбола в успехи сборной. При этом в дальнейшем грузинский футбол сохранил свое лицо, не изменившись по сути, а новое поколение футболистов блестяще реализовало в конце 70-х – начале 80-х годов на клубном уровне переданный им по преемственности от предыдущего поколения накопленный игровой потенциал и, что не менее важно, традиции, которыми так богат грузинский футбол.

 

Говорят, что футболист умирает дважды, первый раз, когда вешает бутсы на гвоздь, и второй раз, когда у него останавливается сердце. С этим трудно поспорить, но, к сожалению, приходится признать, что один из величайших игроков советских времен Давид Кипиани фактически стал жертвой несоответствия своих игровых взглядов доминировавшей в сборной тенденции игры. Поэтому он и не смог надлежащим образом проявить себя в сборной того времени и раньше срока бросил играть, что было не только личной трагедией, но и огромной потерей для футбола в целом. Гипотетически, если представить расцвет его карьеры на 60-е годы, то вне всяких сомнений, достижения его и сборной были бы на порядок ярче и значительней. Весь свой талант и силы Кипиани вложил в игру клуба, придав ему свой неповторимый почерк и шарм. В те годы многие летали в Тбилиси из других городов специально на Кипиани, каждый матч которого чем-то запоминался. В памяти стоит его гол в ворота Кардифф-сити на открытии отреставрированного стадиона Динамо в 1976 году, когда он в английском стиле великолепно срезал головой мяч в сетку ворот соперников. Обладая непревзойденным артистизмом в хорошем смысле слова, он подвел футбол к черте настоящего искусства, производящего впечатление на всех болельщиков независимо от клубных пристрастий и цвета кожи.

 

Возвращаясь к своим впечатлениям от футбола, могу особо отметить ту настоящую футбольную романтику, которую можно было ощутить на играх динамовцев в 60-е годы, причем на своем стадионе в Тбилиси эффект был двукратен, когда по сути уже в выигранном матче на поле начинались импровизации, от которых захватывало дух. Импровизация в исполнении одного игрока воспринимается как исключение или подарок. А импровизации, в которые втягивается вся команда, – это уже своего рода футбольное искусство. Я категорически отрицаю шаблонное мышление людей и, как следствие этого, с юности терпеть не мог трафаретных игровых схем на футбольном поле, наблюдая за игрой на стадионе или на экране телевизора. Рациональность всегда должна сочетаться с проявлениями индивидуальности игроков, то есть находиться в гармонии, но не в ущерб командным усилиям. Иными словами, индивидуальный потенциал каждого в сочетании с потенциалом других должен в конечном счете созидать, а не разрушать игру. Проблема тренеров, работающих с такими командами, понять, что перед тобой не ординарный коллектив, а оригинальный, каждый игрок – индивидуальность, а твоя задача трансформировать потенциал индивидуальностей в максимально возможный командный потенциал. Именно таким был подбор игроков в Динамо 60-х годов, которым очень повезло с тренерами. Когда знаменитого тренера бразильцев Феолу спросили о секрете успеха руководимой им сборной на шведском первенстве мира 1958 года, он ответил очень просто, обозначив ее гениальность. «У меня было 22 великолепных игрока, из которых мне нужно было отобрать всего 11».

 

Выработка модели игры, при которой в максимальной степени проявится потенциал каждого, но при этом потенциал каждого в совокупности с потенциалом других в коллективной командной игре приведет к позитивному конечному результату на табло, является величайшим тренерским искусством и уделом мудрых людей. В этом плане тбилисцам всегда везло. Изысканный аристократизм и культура – как внешняя, так и внутренняя, – Гавриила Качалина, с именем которого связан не только золотой 1964 год, но и единственный выигрыш национальной сборной Кубка Европы в 1960 году, прекрасно сочетались с его пониманием характера и темперамента динамовцев. Немаловажную роль здесь играла и эмоциональная составляющая игрового характера, связанная с национальными особенностями. И высочайший профессионализм Качалина в том, что он сумел самым эффективным способом трансформировать этот дополнительный источник энергии в максимальное усиление игрового потенциала.

 

Великая заслуга хитрого Михея – Михаила Якушина – заключалась в том, что еще в начале 50-х годов он сумел понять и заложить основы этого процесса, но в силу определенных объективных обстоятельств ему не дали закончить начатое, отозвав в Москву. И только второй приход его в команду в 60-е годы позволил закончить создание той основы, которая блестяще была развита и усилена его последователем Качалиным, что вылилось в чемпионский титул 1964 года.

 

От игры к игре летом 1964 года команда наращивала свое преимущество над соперниками. Я наблюдал за этим по телевизору и с трибуны старого Тбилисского стадиона, который был очень уютным, а его архитектура прекрасно отражала дух времени, когда цифры на итоговом табло переводились еще механически, что символизировало ТОТ незабываемый довоенный старый футбол. По старым кадрам кинохроники часто доводилось наблюдать, как в дни большого футбола все спешили на стадион поддержать свою команду. А чего стоили споры болельщиков около огромных таблиц очередного чемпионата у входа на стадионы. В то время там можно было узнать все новости о происходящем вокруг и около чемпионата. Сегодня в эру технического прогресса все это заменяет интернет, а люди стали более разобщены. Хотя споры о футболе – неотъемлемая черта и сегодня в любой мужской компании и в больших и в малых городах на всем постсоветском пространстве. Болельщики в Тбилиси были всегда объективными и справедливыми, понимающими, даже чувствующими футбол, хотя попадались и буйные экземпляры, уверявшие, что лучше динамовцев в мире никто не играет. Над такими болельщиками, правда, подтрунивали, спрашивая, что кто-то из наших футболистов уже играет лучше Пеле?!

 

Необычно в 60-е годы продавались в Тбилиси билеты на игры, когда под неусыпным контролем дюжих милиционеров продавцы билетов садились по ту сторону железной ограды, разделявшей мир на две части: тех, кто уже на стадионе, и тех, кому предстоит это сделать, продавая им билеты через решетку. Очень часто случался в те годы аншлаг, билеты можно было приобрести только у спекулянтов, искать которых было не нужно, так как они имели очень специфичный вид и выделялись в толпе. А точнее, стояли в сторонке с беззаботным в отличие от болельщиков видом, стараясь показать ложное безразличие к происходящему.

 

Среди пациентов моего дяди, работавшего врачом в центральной поликлинике города, было много болельщиков и, как оказалось, не только их. Цены превышали государственные в несколько раз в зависимости от важности игры для динамовцев. Как-то, столкнувшись с аншлагом, мы стали искать возможность купить билеты. Я, чувствуя себя в свои 8 лет взрослым, нашел у спекулянта два билета по 5 рублей вместо 1 рубля и подошел с ним к дяде за деньгами, но оказалось, что спекулянт – его пациент. О деньгах, конечно, речь уже не шла, на трибуне мы сидели рядом, и он допытывался, узнав, что я из Москвы, о моих футбольных пристрастиях. Мне стало очень обидно, что он не узнал во мне динамовского болельщика. Через несколько лет, сидя вместе с ним уже на трибуне Лужников в Москве, став к тому времени хорошими знакомыми, мы долго смеялись, вспоминая этот эпизод.

 

…В конце 90-х годов, находясь в очередной командировке в Нью-Йорке, я встал перед дилеммой лишнего билета на баскетбольный матч. Надо сказать, что каждая игра в Мэдисон Сквер Гарден – лучшей во всех отношениях спортивной арене мира – очень яркое запоминающееся шоу, оставляющее непередаваемое и незабываемое ощущение. Американские спекулянты или скальперы, как их тут называют, предлагали 15-ти долларовые билеты за 50 долларов, и я уже собрался осчастливить их и себя, как заметил стоящего у стены темнокожего американца за руку с ребенком. Я на всякий случай спросил у него билет, и оказалось, что босс за хорошую работу поощрил его тремя билетами на эту игру, а жена пойти не смогла. Он предложил мне бесплатно составить ему компанию. Билеты оказались в ложу для привилегированных болельщиков, доказавших многолетним посещением преданность или лояльность – часто употребляемый Американцами термин – клубу, и действительно не продавались, а выдавались бесплатно. Так второй раз мне повезло с билетами, что напомнило дела тех давно минувших дней лета 1964 года в Тбилиси. После игры мы долго беседовали об американском спорте, футболе, симпатиях и антипатиях болельщиков. Он рассказал о том, что очень любит бразильский футбол, найдя во мне единомышленника, и я в очередной раз убедился в том, что все мы любители футбола, независимо от национальности, местожительства и вероисповедания, одинаковы.

 

Каждый раз, приближаясь к стадиону, ощущаешь специфический гул возбужденной толпы, спешащей на матч. От страны к стране этот гул имеет свою специфику, но я никогда не перепутаю его с тем незабываемым гулом старого тбилисского стадиона в предвкушении начала матча, каким я запомнил его в 60-е годы. Спешащие на стадион и вечно спорящие болельщики создавали присущий только Тбилиси дух единения толпы с футболом. Я нашел ему название – ДУХ СТАРОГО ТБИЛИССКОГО ФУТБОЛА ПОКОЛЕНИЯ РОМАНТИКОВ, ИСКРЕННЕ ЛЮБЯЩИХ, ПОНИМАЮЩИХ И ЦЕНЯЩИХ, КАК НИКТО ДРУГОЙ, ЭТУ ВЕЛИКУЮ ИГРУ.

 

Да и во время игры эмоции часто били на динамовском стадионе через край, и по вздохам можно было определить вектор происходящих событий. Самым волнующим для зрителей моментом было ожидание, когда мяч попадет на левый край к кудеснику мяча и трюкачу Михаилу Месхи, который своей ложной неторопливостью, передвигаясь без мяча, гасил внимание защиты соперников, но мгновенно преображался, получив мяч. Неуловимое движение и знаменитый финт в действии, защитник сзади, а путь к воротам открыт. Через мгновение навес в штрафную площадь в поиске высокого Заура Калоева, который переправляет головой мяч в ворота. Стадион в восторге, разве может такое не понравиться! Вспоминаю величественную поступь по полю, прекрасный дриблинг в сочетании с высокой скоростью и культурой паса знаменитого Семы – Владимира Баркая.

 

…Летом 1997 года в Москве проходил турнир памяти Эдуарда Стрельцова по случаю открытия ему памятника в Лужниках в связи с 60-летием со дня рождения. В нем принимали участие команды ветеранов – основных соперников Торпедо в годы, когда играл Великий Чародей мяча, были среди них и динамовцы Тбилиси. Я совершенно случайно узнал об этом и попал в Лужники на второй день турнира. Глаза разбегались от собравшихся в одном месте легенд прошлых лет. Наблюдая за полем, я механически разговорился с наблюдавшим за игрой близко стоящим пожилым худощавым мужчиной. Через несколько минут он исчез, и тут диктор объявляет, что в игру у динамовцев вступает Владимир Баркая. Сколько прошло лет, а на поле был тот же джентльмен со своим неповторимым дриблингом и присущей только ему техникой. Мне стало стыдно, что разговаривая с ним, я не узнал одного из своих кумиров тех далеких лет...

 

Слава Метревели, или, как его еще в Московском Торпедо прозвали, – Мэтр – привлекал внимание зрителей своей рассудительностью, большим объемом выполняемой на поле работы, степенностью, хладнокровием, энергичностью, собранностью, непредсказуемостью движений, умением правильно выбрать позицию, вовремя уйти от столкновения с защитником, избежав ненужных стыков. Именно Метревели, правильно выбрав позицию в памятном финальном матче европейского кубка в 1960 году, в начале второго тайма сумел на скользком поле добить отскочивший от вратаря югославов мяч после удара Иванова и сравнять счет. Это перевело игру в дополнительное время, когда, после блестящего прохода Месхи и прострела в штрафную площадь, Виктор Понедельник замкнул передачу, установив конечный результат 2:1. Так вершилась наша футбольная летопись. В 1966 году на Лондонском первенстве Метревели, несмотря на хорошую форму, выпустили на поле только в последнем матче за 3 место с португальской сборной, где он все же успел отличиться, забив свой гол. Был он в составе сборной и на мексиканском первенстве, но на поле так и не появился. Остается гадать о возможном конечном результате игры нашей сборной в Англии, если бы в нападении вместе с Мэтром играли Месхи и Стрельцов.

 

В 1961 году, во время первого триумфального турне сборной СССР по Латинской Америке и игры с аргентинской сборной, вместе с Яшиным блеснули Месхи и Метревели. Понимающие толк в трюковом, каскадном и техничном футболе местные болельщики изорвали футболки этих игроков на сувениры. А владельцы клубов предложили им контракты с зарплатой по их желанию. Многие забыли феноменальный гол, забитый Месхи в первом матче за сборную СССР в 1959 году, когда он с правого края под острым углом с лета вколотил мяч в ворота бывшей тогда в расцвете чехословацкой команды. И очень показателен факт, что в конце 50-х – начале 60-х годов Месхи и Метревели принимали участие практически во всех ключевых матчах сборной.

 

До сих пор не могу простить себе, что тем летним вечером 1969 года, находясь в Тбилиси, поленился поехать на стадион посмотреть товарищескую игру динамовцев с уругвайским Насьоналем, будучи в неведении о том, что это прощальный матч Месхи. Когда в перерыве игроки на плечах пронесли одного из последних романтиков футбола, которому все время безуспешно пытался подражать, я осознал, что уже никогда не увижу того, к чему привык с самого детства – к неподражаемым финтам и игровым выходкам на поле Великого мастера. Недавно довелось прочесть последнее перед безвременной смертью в 1991 году интервью маэстро, где он делится своей философией футбола и взглядами на игру. Я просто поражен, насколько она совпадает с моим представлением о романтизме в футболе.

 

Во-первых, это ясное понятие о том, что оригинальному финту тренер обучить не может. Он может только подвести к нему или подсказать какие-то элементы, как в свое время подсказал ему знаменитый Элошвили, подсмотрев где-то в Болгарии основу того, что позже оформилось гением игрока в оригинальный финт, прославивший его по всему миру.

 

Во-вторых, только конкретная игровая ситуация диктует соответствующую реакцию и действия, тренерская установка не может предусмотреть все. Футбол настолько многогранен, что полностью не прогнозируем, и многое зависит от умения игрока мгновенно принять верное решение или адаптироваться под возникшую ситуацию.

 

В-третьих, игрок должен наслаждаться игрой и выполнять только свойственные, а не чуждые его амплуа, функции для увеличения эффективности пребывания на поле. Все это отличало как Советский футбол, так и игру Динамовцев в 60-е годы. Поэтому романтики и футбольные личности находили место в сборной, а она добивалась высоких результатов.

 

В-четвертых, богом или от рождения должны быть в футболисте заложены основы того, что может сделать его выдающимся игроком, научиться этому нельзя, но эти задатки могут быть выявлены и развиты только умелым гением тренера.

 

Уникальные угловые Ильи Датунашвили и Валерия Лобановского – законодателей моды в этом элементе футбольного искусства – привлекали внимание к этим игрокам наряду с академичностью движений и большей приверженностью к игровой дисциплине. Илья Датунашвили – техничный самобытный игрок, ему всегда доставалось от защитников, но он никогда не отвечал на грубость. Сыграл ключевую роль в дополнительном матче 1964 года. Сначала он безукоризненно исполнил свой коронный угловой, который стал одним из самых ценных за всю футбольную историю динамовцев, открыв путь к золотым медалям, а в дополнительное время стал автором еще одного мяча из трех. В 1966 году Датунашвили стал лучшим бомбардиром первенства, забив 20 мячей, 5 из которых в одном тайме за 27 минут, что до сих пор остается рекордом скорострельности.

 

Последний свой матч, сыгранный Датунашвили 16 ноября 1968 года в Тбилиси с Торпедо, я смотрел по телевидению в Москве. Недавно отмечался его юбилей, и на фотографии торжества в одном из тбилисских ресторанов то же лицо истинного джентльмена с благородной сединой, но яркими горящими глазами, какими, наблюдая за его игрой, они запомнились мне много лет назад. Жаль, что не довелось поиграть ему за сборную со своими многолетними партнерами по клубу.

 

Взрывной импульсивный полузащитник Георгий Сичинава не отличался стабильностью в игре, но его действия на поле привлекали неким огоньком, живостью, динамикой. Эмоциональный, обаятельный и техничный импровизатор, опережавший свое время, нередко принимал в атаках самое деятельное участие, покоряя своей работоспособностью и целеустремленностью, а хорошая физическая подготовка позволяла всю игру проводить на одном дыхании. Внес большой вклад в успехи динамовцев на протяжении 60-х годов, бронзовый призер первенства мира 1966 года, играл в историческом матче с Бразильцами в Лужниках в 1965 году, опекая вместе с Ворониным самого Пеле, который после игры в знак признательности подарил ему свою футболку, которая стала бесценной реликвией.

 

Ключевые защитники Джемал Зеинклишвили и Борис Сичинава запомнились своим хладнокровием, рыцарскими качествами, безупречным выбором позиции. В моей памяти осталось их умение встретить соперника, подстраховать других коллег по обороне и вовремя без задержки переводить игру в нападение. А вот что хотелось бы отметить особо – они никогда не били соперника сзади по ногам, что широко практикуется в современном футболе.
Игра моего тезки – Серго Котрикадзе – поражала своей эмоциональностью и надежностью. Умело сочетал высокое мастерство и надежность с элементами игры на публику, что тоже является неотъемлемой чертой вратарского искусства. Не раз на моих глазах с завидной легкостью делал невозможное возможным, а свой невысокий рост компенсировал отличной прыгучестью и грациозной гибкостью. Я наблюдал за его игрой в расцвете карьеры и не представлял в воротах Динамо кого-то еще. В 1962 году он был по праву признан лучшим вратарем в СССР, кстати, при живом Яшине, а в 2001 году по опросам журналистов – лучшим голкипером столетия в Грузии, несмотря на множество конкурентов, так как с момента основания клуба в 1926 году команда всегда славилась вратарской школой. Михаил Пираев, Владимир Маргания, Александр Дорохов, Вальтер Саная – вот далеко не полный перечень великолепных динамовских вратарей, надежно защищавших последний рубеж обороны. В 1962 году, после полученной Владимиром Маслаченко травмы в контрольном матче на пути в Чили на мировое первенство, Серго Котрикадзе был срочно вызван в сборную, но на поле в играх так и не появился, отыграв только две игры за олимпийскую сборную в 1963 году.

 

Развитие тренерской школы и мысли в Грузии базировались на национальных особенностях и реалиях. Информативная оторванность от всех мировых веяний играла в то время двойственную роль. С одной стороны, в СССР проходило формирование собственной национальной школы с присущей спецификой, обусловленной своими путями развития футбола и роли этого вида спорта в утверждении идеологической доктрины о преимуществах социализма в спорте, как одной из форм физического совершенствования Советского народа, и футболе, как одном из самых массовых видов спорта. Сопоставление подъема трудовой активности в стране после громких побед клубов и сборной с противоположным процессом его спада в случае неудач априори означало дополнительные рамки опеки футбола со стороны государства. Особенно жестким этот процесс стал после вступления СССР в ФИФА, когда каждая наша неудача в официальных матчах воспринималась как серьезный удар по престижу страны с соответствующими организационными выводами.

 

С другой стороны, отсутствие значимого влияния на этот процесс зарубежной тренерской мысли стимулировало и форсировало совершенствование отечественной тренерской школы, придавая ей дополнительный импульс. Появление у нас таких звезд, как Всеволод Бобров, Григорий Федотов, Никита Симонян, наряду с плеядой других талантливых игроков в конце 40-х – 50-х годах, игра которых сравнима со всеми мировыми звездами того времени, дает повод признать успехи нашей тренерской школы того времени.

 

Специфика Грузии в то время заключалась изначально в более благоприятных климатических условиях культивирования футбола, что позволяет круглогодично играть на открытых полях, относительно большей демократичностью населения, наряду с закладываемой с детства любовью нации к футболу. Когда в семье рождается мальчик, отец, как правило, желает ему стать футболистом. Эти факторы и являются основополагающими для местной тренерской школы, осуществляющей поиск юных дарований в изначально благоприятной среде. Родители поддерживают мальчиков в их стремлении заниматься футболом и являются хорошими помощниками тренерам, то есть их усилия складываются.

 

С подобным явлением я столкнулся несколько лет назад в Канаде. Наблюдая за тренировкой юных хоккеистов, разговорился с их родителями, которые объяснили, что безоговорочно являются союзниками тренера по всем вопросам подготовки, в том числе за пределами хоккейной площадки, заставляя будущих звезд делать по утрам интенсивную зарядку в строгом соответствии с индивидуальным планом тренера для каждого. Самым поразительным было деятельное участие в этом процессе матерей юных хоккеистов, которые в этом отношении ничем не отличались от отцов. Это дало мне возможность понять базовые семейные истоки успехов страны родоначальницы мирового хоккея – нашего основного конкурента на ледовой площадке.

 

Возвращаясь к грузинским реалиям послевоенного времени, подчеркну, что, имея более благоприятные условия развития, местная тренерская школа умело этим воспользовалась. В результате профессиональной деятельности таких выдающихся тренеров, как Андро Жордания, Владимира Элошвили и других, мы увидели на поле плеяду ярких футболистов, вошедших в аналоги мирового футбола. В противном случае не возник бы повод для этого повествования.
Вместе с тем следует особо подчеркнуть, что динамовцам повезло с тем, что все приезжие тренеры из Москвы прекрасно разобрались в местной специфике, не навязывая грузинскому футболу несвойственное и чуждое, по сути, направление развития, не подминая индивидуальности, а наоборот, всячески поддерживая и пестуя зарождающиеся таланты, давая им дополнительный простор для развития. Преемственность, присущая нации, особенно в то время, привела к покорению очередным поколением игроков клубных европейских вершин в начале 80-х годов.

 

В августе 1989 года, забирая в дирекции стадиона Динамо в Москве пропуск на празднование 60-тилетия Льва Яшина, я встретил знаменитого Михаила Якушина, неоднократно тренировавшего в послевоенные годы тбилисское Динамо. Хитрый Михей, как его звали, сидел на диване и грустил. Получив свой пропуск, я не упустил возможность задать ему несколько вопросов. Он согласился, но за это попросил подвезти до дома. Я мгновенно согласился, благо время было, но ехал нарочито медленно, чтобы задать больше вопросов. На мой дежурный вопрос, играли ли лучше в его время, он сказал следующее: «Мы больше любили футбол, вот Лева, он очень болен, столько сделал для страны, а выписывать импортные препараты для лечения не хотят». Я постепенно перевел разговор на годы, проведенные в Тбилиси. Он в очередной раз бесхитростно прищурился и сказал: «Любят там, ценят и понимают футбол, уважают нас, тренеров, чтут футбольные традиции, а что вытворяют дети с мячом! Это надо видеть – рассказать и описать невозможно». Я спросил о его любимцах в Динамо, на что он ответил, что для тренера все должны быть одинаковы. Я настаивал на ответе, перейдя, наверно, границы вежливости, так как мы уже стояли у его дома. Выходя из машины, он, почему-то грустно вздохнул и еле слышно выдавил: «Миша Месхи. Вот талантище, но очень не прост был» – и махнул рукой – «А талантливые, они все ершистые».

 

Наблюдая в теплый дождливый московский вечер за игрой действующих звезд мирового футбола на поле и собравшегося бомонда футбольных чиновников в ложе, потягивающих уже доступное импортное баночное пиво, я в последний раз увидел Яшина, с трудом проехавшего по стадиону в подаренном японском автомобиле, который ему был уже не нужен. Через несколько месяцев после тяжелой болезни он скончался. Узнав о его смерти, я в очередной раз вспомнил, как после оказавшегося для него последним матча за сборную СССР против греков на тбилисском стадионе Динамо в июле 1967 года, снимая с рук свои знаменитые, повидавшие многие футбольные арены мира, перчатки, он беседовал по пути в раздевалку с улыбающимся Игорем Численко.

 

Сегодня, когда я в очередной раз узнаю об уходе из большого футбола звезд или смерти одного из ветеранов, я почему-то вспоминаю прощальный матч Льва Яшина в 1971 году, который совпал с моим днем рождения, и плачущего Месхи, на плечах уносящих его с поля друзей по команде в июле 1969 года. Эти фамилии стали для меня символами самого раннего периода увлечения футболом, а их самих – людьми бесконечно преданными и отдавшими всего себя этой прекрасной игре.

 

Приближалось время очередного первенства мира 1970 года в Мексике. Преодолев сито отборочного турнира, наша сборная попала в его финальную часть. Планы сборной скорректировали внутренний календарь чемпионата СССР, который начался раньше обычного. Первые 5 матчей динамовцы проводили дома и набрали 9 очков из 10 возможных, отдав только 1 очко московским одноклубникам. Встреча с ними очень памятна для меня, так как я попал на стадионе Локомотив в жуткую давку. И первый раз понял, что такое попасть в толпу, которая сметает все на своем пути. Стадион был переполнен, его вместимость явно не сочеталась с количеством проданных билетов, что не удивительно, учитывая беспрецедентный интерес к игре, и лидерством динамовцев. С огромным трудом выбравшись из захлестнувшей меня толпы, я, не помню уже на каком месте и трибуне, посмотрел очень интересную напряженную игру, завершившуюся боевой безрезультатной ничьей.

 

Это мировое первенство оставило во мне неизгладимый след не только масштабностью, но и двумя потрясшими чисто футбольными событиями. Наша сборная, уверенно преодолев групповой турнир, сыграв вничью с хозяевами и обыграв Сальвадор и Бельгию, вышла в следующую стадию. Особых сомнений в победе над Уругвайской сборной у специалистов, да и у меня не было, так как уровень игры предстоящего соперника был значительно ниже. Душной июньской ночью в прямом эфире в нашей тбилисской квартире следили мы за событиями на поле. Впервые, учитывая огромный зрительский интерес, матч транслировался не в записи, о чем мы случайно узнали в последний момент, уже ложась спать.

 

Заканчивался второй тайм, а гола все не было, вязкая тягучая игра от обороны уругвайцев приносила свои плоды, прорвать защиту наше нападение, выглядевшее уставшим, не могло. Было назначено дополнительное время, уже подходившее к концу, когда произошел тот злосчастный эпизод у лицевой линии, стоящий до сих пор у меня перед глазами. Нападающий на всякий случай выцарапал ушедший далеко за лицевую линию мяч и навесил, а другой – на всякий случай – пробил. Дальше вспоминать не хочется – жаловаться хотелось Господу Богу, но, увы.., возможности не было. В тот момент почувствовал и осознал, что такое вопиющая несправедливость, я бил руками по подоконнику и плакал, но ничего нельзя было изменить. Хорошо помню обступивших судью футболистов, эмоции Анзора Кавазашвили, но на всю жизнь понял, что играть нужно до свистка судьи, и никак иначе. Таков неписаный закон футбола, который подлежит безусловному исполнению.

 

Мексиканское первенство выявило новые тенденции в развитии мирового футбола. Произошел полный и бесповоротный переход на игру с тремя нападающими от системы W (дубль-вэ). Футбол все в большей степени становился рациональным, жестким и травмоопасным. Физическая подготовка игроков, ее поддержание в большей степени стала определять исход матча, игра от обороны становилась уделом не только слабых и середнячков, но и средних по силе команд. Наметился сдвиг к большей универсализации игры, это диктовалось временем и поисками новых более эффективных путей развития футбола, в котором за исключением бразильцев оставалось все меньше места романтикам, а больше, так называемым, прагматикам.

 

За прошедшие четыре года после своего провала на английском первенстве бразильцам при помощи нового тренера Марио Загало удалось создать мощную во всех звеньях команду, пик формы которой пришелся на Мексиканский Мундиаль. Класс игры бразильцев значительно возрос, даже вратари, игра которых всегда вызывала больше всего нареканий, оказались в этот раз на высоте в прямом и переносном смысле слова. Бразильцы сумели сбалансировать игру во всех звеньях, оборона стала больше помогать стражам ворот. К этому времени консолидировался костяк сборной, на который выпала максимальная нагрузка и задачи, блестяще решенные в ходе чемпионата. Великолепный связующий мост между защитой и нападением – Ривелино, обладавший убийственным по мощи ударом, блестящий тактик и дриблер Тостао, мастерски проходивший оборонные редуты соперников, техничный с феноменальной стартовой скоростью Жаирзиньо.

 

Игра Пеле, возраст которого приблизился к 30 годам, обрела здесь вторую молодость и дыхание. К сожалению, за прошедшие с момента предыдущего первенства 4 года ни разу не довелось посмотреть его игру. Только скупые кадры кинохроники и газетные репортажи связующего с бразильским футболом звена в лице Игоря Фесуненко в еженедельнике «Футбол», как-то компенсировали этот дефицит, но не настолько, чтобы можно было хоть как-то представить его реальный потенциал и возможности. Увиденное на полях Мексики просто потрясло: филигранная техника, мощные рывки, правильный выбор позиции, потрясающее видение поля, умение вовремя заметить открывшегося партнера, динамичный дриблинг, артистизм, техника владения мячом, изящное передвижение по полю и даже игра на публику. В целом все эти элементы футбольного мастерства были настолько гармонично слиты в Пеле, что не было никакого сомнения, что ведомая им дружина станет чемпионом мира, а он останется в памяти как лучший в мире игрок независимо от всех опросов и рейтингов.

 

Попытка Пеле забить мяч из центрального круга, уникальность самой ситуации – это как его визитная карточка на чемпионате – мяч пролетел в полуметре от верхнего угла ворот. Этот момент – ничего подобного до того, пожалуй, и после я не видел – вспоминается как нечто уникальное в своем роде событие. Матч сборных Англии и Бразилии вошел во все мировые учебники по футболу и в наши дни смотрится не с меньшим интересом. Всего один забитый Жаирзиньо мяч, а сколько энергии, страсти вложили соперники в игру, сколько было создано голевых моментов, технических приемов, кинжальных проходов нападающих, ударов по воротам. Не было откровенной грубости, потому что играли настоящие мастера футбола. Бразильцам, обиженным английскими судьями на прошлом первенстве в Англии, удалось взять реванш и окончательно поверить в свои силы еще на групповой стадии. В дальнейшем особых проблем даже в финале у них не было. Драматический матч сыграли в полуфинале итальянцы с немцами. Сумев за счет гола Шнеллингера на последней минуте основного времени уйти от поражения, немцы в дополнительное время не смогли противостоять итальянскому напору и, несмотря на обилие голов с обеих сторон, все же уступили 3:4.

 

Грандиозный футбол был показан бразильцами в финальной игре. Если в первом тайме их соперники еще как-то сопротивлялись и смогли уйти на перерыв при счете 1:1, то во второй половине, забив 3 безответных мяча, «команда мечта» стала трехкратным победителем кубка Жюля Римэ, что позволило, согласно правилам, навечно оставить этот трофей в Бразилии. Гол, забитый Пеле в финальном матче, можно причислить к шедеврам, его фотография обошла все мировые средства массовой информации. После навеса в штрафную, он, выбрав правильную позицию, выиграл дуэль на втором этаже у превосходящего по росту итальянского защитника и мастерским ударом головой положил мяч в угол ворот мимо распластавшегося голкипера. Раз за разом показывало телевидение повтор гола, подчеркивая высочайшее мастерство Пеле, как воплощение в нем всех необходимых качеств, которыми в современном футболе должен обладать игрок.

 

В преддверии Мексиканского первенства по нашей стране совершала турне бразильская клубная команда. Немногие помнят ту игру, которую они провели с тбилисскими Динамовцами. Наблюдая за игрой кудесников мяча с трибуны стадиона Локомотив, я пытался на уровне клубного футбола определить, в чем суть бразильского успеха на мировой арене. В товарищеской игре, когда не давит конечный результат, игроки показывают все свое мастерство, частенько играя на зрителя. Бросилась в глаза яркая индивидуальность футболистов, постоянная склонность к импровизации, принятию нестандартных решений, высокая техника. Каждый игрок выполнял лишь свойственные своему амплуа функции, в исключительных случаях переходя эту грань. Это был зрелищный, явно не рациональный футбол, базирующийся на очевидном преимуществе в классе над соперником. Розыгрыш каждой стандартной ситуации, извиняюсь за каламбур, был нестандартен. Бразильские игроки все время пытались придумать что-то новое, способное напрячь не только соперников в поисках игрового противоядия, но и болельщиков, заставляя неотрывно следить за событиями, превращая игру в спектакль. Мне показалось, что артистизм для игроков обычен, он в крови, и без него они не представляют футбола. Несколько показанных ими футбольных трюков взорвали стадион бурей аплодисментов. Почувствовав благоприятную реакцию публики и понимание, бразильцы расходились больше и больше, показывая все, на что способны. Постепенно весь стадион стал поддерживать каждый удачный технический прием аплодисментами, на что следовало соответствующее продолжение футбольного спектакля.

 

Молодые динамовские игроки в отсутствие костяка, призванного в сборную, выглядели достойно, хотя разница в классе была очевидна. Несколько блестящих контратак поставили защиту оппонентов в трудное положение, казалось, что техничность динамовцев оказалась для соперников полным откровением, но бразильцы уверенно довели матч до победы. После игры, подобравшись близко к автобусу с бразильской командой, я с удивлением наблюдал, как босые игроки с бутсами в руках, игнорируя недоуменные взгляды, с интересом разглядывали местную публику, раздавая сквозь милицейский кордон автографы, мне, к сожалению, не доставшиеся.

 

Я понял, что это были так называемые бывшие босоногие футболисты, кто все детство играл без обуви – отсюда такая чувствительность к мячу. Сразу же вспомнил, как непринужденно и легко останавливали бразильцы мячи после высоких длинных передач. Кожаный снаряд, казалось, прилипал к ногам. Песок на пляжах и площадках делал игру более вязкой, требуя дополнительных физических усилий, а соответственно, и затрат энергии. Привыкнув в детстве изначально к более тяжелым условиям, переход на цивилизованные поля и бутсы означает для бразильских игроков большую легкость в игре и относительное преимущество над всеми потенциальными соперниками в техническом мастерстве. А присущий эмоциональным латиноамериканцам артистизм и склонность к импровизации всегда скрашивали жизнь и помогали выживать в жесткой конкуренции, в том числе и на футбольном поле.

 

Уровень жизни в Бразилии и сегодня относительно невысок, у детей из бедных семей не так много возможностей, чтобы достигнуть в жизни успеха и финансового благополучия, а футбол, в случае успешной профессиональной карьеры, открывает перед ними дверь в мир достатка, что на определенном рубеже является серьезным стимулирующим фактором. На экране телевизора перед ними каждый день мелькают соотечественники, играющие в иностранных клубах, о чьих многомиллионных гонорарах постоянно трубит пресса и средства массовой информации. Король футбола сам происходит из бедной многодетной семьи, в которой отцу не всегда хватало средств, чтобы досыта накормить детей. Все это Пеле наглядно описал в своих автобиографических книгах, которые мне довелось прочесть. В 70-е годы на наших экранах прошел знаменитый фильм «Генералы песчаных карьеров» о бразильском юном поколении, живущем в трущобах и фавелах, но до сих пор поставляющих миру вереницу футбольных звезд.

 

В последние годы нам все чаще показывают мировые первенства по пляжному футболу, который завоевывает все большую популярность. Бразильцы и здесь лучше всех – смотреть за их трюками и знаменитыми ударами в падении через себя «ножницами» одно удовольствие. Сегодня все желающие могут видеть, откуда они черпают свои футбольные таланты.

 

Такой техничной команде, как тбилисское Динамо, чтобы успешно конкурировать на уровне европейского клубного футбола, предстояло в 70-е годы частично трансформировать стиль и манеру игры. Процесс этот достаточно болезненный, некоторые очень талантливые игроки не смогли, почувствовав дискомфорт, найти себя в команде, которую возглавил в 1976 году Нодар Ахалкаци. Сохранив доставшийся ему потенциал, он сумел модернизировать и преобразовать игру коллектива для соответствия реальным требованиям конкуренции, четко уловив суть происходящих перемен и ориентации развития тренерской мысли в мире. В частности, по его же собственному признанию вынужденно рассталась с командой часть ведущих игроков, для которых основой игры все еще оставалось индивидуальное техническое мастерство.

 

В европейских клубных турнирах Динамо принимало участие с 1972 года, когда по сумме двух встреч уступило голландскому середнячку Твенте, показавшему ничем не привлекательный скучный вялый футбол. Тбилисцы в первой игре превосходили соперника, но непосредственно перед финальным свистком пропустили 2-й мяч, который свел преимущество к минимуму 3:2 и предоставил сопернику во второй игре на его поле шанс, который был использован – 0:2. Первый матч под комментарий незабвенного Котэ Махарадзе я смотрел по телевидению, и меня удивило, сколько было у динамовцев нереализованных голевых моментов. Голландцы, сыграв на контратаках в невыразительный по форме футбол, изначально отдав инициативу, решили на чужом поле свою задачу, забив 2 мяча. Это был рационализм в действии, принесшем желанный результат.

 

В сезоне 1973–1974 года тбилисцам удалось пройти два круга европейского клубного турнира, победив болгарский и югославский клуб, но с английским Тоттэнхемом, с его силовой жесткой на грани фола игрой, справиться не сумели. Сыграв от обороны в Тбилиси, англичане отдали соперникам территорию и без труда довели матч до ничейного результата 1:1. Во второй игре мощная английская машина полностью раздавила сломившихся динамовцев со счетом 5:1, которые не были готовы эффективно противостоять очень жесткой игре соперника – не позволяла физическая подготовка и психологическая неустойчивость. Между тем у команды постепенно накапливался необходимый опыт и информативность европейского футбольного алгоритма, определяющего доминанту игры, которой необходимо было противопоставить что-то свое, универсальное, позволяющее на равных конкурировать с разными по стилю игры клубами.

 

В 1976 году у руля команды, как указывалось выше, становится Нодар Ахалкаци. В переводе с грузинского – «новый человек», который в прямом и переносном смысле принес в команду новые веяния, то без чего нельзя было пытаться конкурировать даже со средними европейскими клубами, не говоря о сильнейших. Кардинальные сдвиги в путях развития футбола и ожидаемый функционерами и обществом прогресс клуба стимулировали импульс к переходу накопленного командой количественного потенциала в качественные изменения, а проще говоря, конвертация их в успехи как в стране, так и в Европе. Ахалкаци синтезировал в своей работе все лучшее, чем обладала на тот момент мировая тренерская мысль. В разумном сочетании с многолетними традициями команды при эффективном использовании того, что вложили в нее предшественники, он начал покорение отечественных и европейских вершин. В том году с блеском была обыграна валлийская команда Кардифф-сити, игравшая в типичный жесткий английский футбол, для которой был найден тренером соответствующий контррецепт игры, оказавшийся эффективным. И, хотя в следующем круге динамовцам чувствительное поражение нанесли венгры, – и все еще стояла проблема стабильности игры и психологической устойчивости, – направление движения было правильным.

 

После победы в 1977 году над титулованным Интером, к игре динамовцев уже начинают серьезно присматриваться в Европе. В одной из товарищеских встреч на коммерческом турнире, показав типично бразильский футбол, тбилисцы играют вничью 3:3 со знаменитым бразильским клубом Фламенго. А в Аргентине едва не обыгрывают в то время клубного чемпиона мира Бока Хуниорс, который в самом конце игры отыграл забитый динамовцами мяч. В 1978 году второй раз в истории клуба покорена чемпионская вершина.

 

Сборная СССР не блещет результатами, прокатившись мимо первенства мира 1978 года, который заканчивается триумфом аргентинцев и Марио Кемпеса. Обыграв в финале сборную Голландии, второй раз подряд безуспешно пытавшуюся штурмовать чемпионский титул, аргентинцы окончательно убеждают мир в превосходстве латиноамериканской школы техничного импровизационного футбола над европейским и тотальной голландской моделью, которая по сравнению с прошлым чемпионатом была все же несколько изменена.

 

В 1979 году игра динамовцев своим наполнением и обретенной стабильностью начинает напоминать лучшие европейские образцы. Подготовка к предстоящему финалу Кубка СССР концентрирует все внимание команды, которая обретает и столь необходимую психологическую устойчивость. После очень напряженной, не очень зрелищной игры, полной внутреннего напряжения и драматизма, не всегда заметной с трибун, команды в основное и дополнительное время не выявили победителя, назначается серия 11-тиметровых ударов. Наблюдая за игрой с трибуны Лужников, я, вне сомнения, предвидел победу москвичей, которые всегда славились большей психологической устойчивостью и сдержанностью. До сих пор, правда, считаю, что определять победителя по пенальти крайне несправедливо – это должна делать игра и только игра. Блестящая игра Отара Габелия, отразившего три удара с точки, принесла победу, а вместе с ней и Кубок, тбилисцам. Этот день символизировал окончание процесса трансформации игры динамовцев и их готовность к штурму европейских вершин.

 

Проливной дождь на протяжении всего ответного матча с европейским грандом Ливерпулем в октябре 1979 года не оставил равнодушным никого на забитом до отказа стадионе Динамо. Казалось бы, лишившись своего основного преимущества в технике на скользком газоне стадиона, который был более близок по кондиции для соперников с учетом климата Англии, тбилисцы не могли ликвидировать дефицит в один мяч по результатам первой встречи 1:2 и претендовать на победу со столь грозным соперником. Вопреки всем прогнозам в этот вечер команда показала самую лучшую игру за свою историю. Остановить в этот вечер ее было невозможно даже Ливерпулю – лучшей клубной команде Европы на тот момент, для которой это был очень грустный день. Используя в своем арсенале технику, в совокупности с прекрасной физической подготовкой, какую требует игра под непрекращающимся проливным дождем, полностью сконцентрировавшись, команда превзошла себя. Только неисправимый оптимист мог представить итоговый результат на табло после финального свистка судьи 3:0 – безоговорочная и заслуженная победа. Я даже не почувствовал на трибуне, что промок до нитки, и на пути со стадиона с меня ручьем текла вода.

 

Немецкий клуб Гамбург на втором этапе розыгрыша противопоставил технике и энтузиазму динамовцев очень четкую, профессиональную, подкрепленную немецкой аккуратностью и точностью позиционную игру, в которой блистали звезды того времени Магат и Киган. Сыграв на контратаках в Гамбурге, тбилисцам удалось забить гол престижа и уйти от поражения с разгромным счетом 1:3, что оставляло какие-то шансы на победу по итогам 2-х встреч. После тяжелого и напряженного сезона команда устала, ее физические кондиции оставляли желать лучшего, чем и воспользовались немцы, у которых сезон был в разгаре. Во второй игре у себя на поле динамовцы в первом тайме выглядели лучше, открыв счет уже на первых минутах, вселив надежду в переполненный до отказа стадион. Мне даже показалось, что это деморализовало немецких футболистов и даст возможность хозяевам повторить свой недавний успех с Ливерпулем. Вскоре акценты игры сместились на динамовскую половину, так как Гамбург пришел в себя и начал планомерную осаду ворот соперника. После первого гола в свои ворота команда надломилась, потеряла уверенность. Соперник, методично наращивая свое преимущество, довел матч до логического завершения 3:2, сорвав уже в свой адрес аплодисменты тбилисских болельщиков. Тем не менее, стало очевидно, что динамовцы могут успешно конкурировать с европейскими грандами, если удастся закрепить достигнутый игровой потенциал и окончательно решить проблему стабильного поддержания как физической формы, так и психологической устойчивости, чтобы игровой разум подавил эмоциональную и психологическую составляющую, так мешавшую команде. При подготовке к следующему европейскому турниру Ахалкаци удалось решить и эту задачу.

 

Осенью следующего 1980-го года, обыграв на ранних стадиях без особого труда своих соперников, динамовцы в четвертьфинале вышли на знаменитый Вест Хэм – типичный представитель английского футбол, – в отличие от Ливерпуля, команду классом пониже, но компенсирующей относительный недостаток мастерства игрой на грани фола, базирующейся на хорошей физической подготовке и атлетических данных игроков. Расчет англичан основывался на деморализации с первых минут игры шквалом атак, жесткими стыками, которые должны были вывести соперников из равновесия. Планомерно наращивая свое преимущество, хозяева рассчитывали довести игру до победы, превратив в формальность выезд на вторую игру в Тбилиси.

 

Динамовцы не растерялись и сумели, уходя по возможности от стыков, наладить комбинационную техничную игру и при первой возможности переводить мяч в атаку, используя хорошую форму игроков защитной линии, в которой выделялся Чивадзе, открывший счет после рейда к штрафной площади соперников. Не сумев использовать свои основные козыри, встретившись с высокой игровой дисциплиной оппонентов, англичане растерялись, отдав сопернику инициативу. Удержать в тот вечер динамовцев, поймавших в хорошем смысле этого слова кураж, навязавших свою игру, несмотря на фактор чужого поля, и неистовую в начале матча поддержку трибун, было невозможно. С каждой минутой становилось ясно, что матч будет выигран, а все красивые атаки динамовцев во втором тайме уже поддерживались аплодисментами английских болельщиков. Им удалось растопить ледяной консерватизм местной публики своей зажигательной результативной игрой, снискав почет и уважение 4:1. После окончания игры стадион бурными аплодисментами провожал динамовцев в раздевалку. Самым главным итогом встречи стал даже не результат, а тот психологический фактор, что команда научилась навязывать сопернику на его поле привычный для себя футбол, блокируя его попытки сыграть в свою игру. К тому же сопутствующий факт признания искушенной в футболе английской аудитории был очень важен для эмоционального фона, который во многом предопределял наполнение игры динамовцев.

 

Полуфинальный матч с голландским Фейеноордом был очень драматичен, но тбилисцам помогла закалка в английском противостоянии. Дело в том, что соперник провел хорошую предматчевую подготовку, изучив досконально игру динамовцев. Первые минуты показали, что игра будет непростой. Вязкая защита голландцев сопровождалась попытками резких контратак, которые удачно блокировались защитными линиями динамовцев. При относительно равной игре в первом тайме удалось реализовать все голевые моменты как следствие грубейших просчетов обороны голландцев и дважды поразить цель. Окончательный итог был установлен после перерыва 3:0. До последней минуты игры тбилисцы не расслаблялись, демонстрируя настоящую европейскую дисциплину, стабильность и профессионализм, присущие классной команде. Все это очень пригодилось в ответном матче.

 

Ничто не способно сказаться больше на эмоциональном состоянии и вывести игроков, тем более излишне эмоциональных, из равновесия, как несправедливость. Прав был или не прав судья – извечный спор между победителями и проигравшими, если одна сторона считает решения судьи ошибочными. Действия австрийского судьи Франца Верера в Голландии запомнились откровенной предвзятостью и необъективностью. Мне кажется, что в основе всего были политические мотивы, настолько все было непрофессионально. Судья сделал все мыслимое и не мыслимое, чтобы вывести игроков из равновесия и помочь голландцам ликвидировать фору в 3 мяча по итогам первой игры, вот только занести мяч в ворота сам не мог! Это был тот редчайший случай, когда не в силах, после второго гола голландцев, смотреть дальше матч, я все время то выключал, то включал телевизор, по-своему механически приближая конец игры и понимая, что только чудо даст возможность ее спасти. Судья значительно, чуть ли не на 10 минут, превысил лимит игрового времени, не имея на то никаких оснований. И динамовцы, собрав в кулак всю волю, не поддаваясь на грубость и провокации соперника, полностью развязавшего руки, выдержали и сумели отстоять спасительный для себя результат. Так Нодар Ахалкаци превратил динамовскую машину в мощный боеспособный, психологически и эмоционально устойчивый механизм, успешно противостоящий любым оппонентам, в том числе, не только их мастерству, но и не спортивным интригам на поле.

 

События почти 30-тилетней давности, несмотря на время, стоят перед глазами, но прежде чем изложить свои впечатления от финальной игры с Карлом Цейссом из Иены в Дюссельдорфе в мае 1981 года, я в очередной раз внимательно пересмотрел эту игру в записи. Гармония тренерской мысли в сочетании с полной концентрацией и отдачей игроков на поле лежат в основе успеха в этом матче. Но самое главное и логически важное, что успех был не сенсационен, а предвидим. Своей предыдущей игрой в турнире, ее профессиональным наполнением динамовцы обратили на себя пристальное внимание мировых специалистов. Их футбол по всем показателям являлся уже визитной карточкой состоявшегося коллектива, заставившего уважать себя не только своих, но и европейских болельщиков. Футбольная Европа признала динамовцев, они стали узнаваемы.

 

Футбол, показанный обеими командами в тот вечер, отличался целеустремленностью, несмотря на внутреннюю напряженность, был негрубым – соперники уважали друг друга. Итальянский судья прекрасно отработал игру, давая играть, но моментально пресекал малейшие проявления грубости. В первом тайме шла позиционная борьба, соперники пытались поймать друг друга на ошибках, сбалансировав усилия в защите и в нападении, в меру обостряя противостояние. Начало второго тайма прошло под знаком преимущества немецкой команды, которая, усилив давление, создала ряд опасных моментов, завершившихся прекрасным технически исполненным ударом под перекладину динамовских ворот. Гол не смутил, а только придал дополнительный импульс динамовцам, которые, начав с центра поля, как ни в чем не бывало продолжили свои атаки, завершившиеся не менее красивой размашистой комбинацией и хлестким ударом Владимира Гуцаева, поразившего цель. Это отрицательно сказалось на немецкой команде, уступившей инициативу, и помогло тбилисцам усилить давление в последнюю треть матча. Кипиани не очень яркими, но максимально полезными для команды действиями на поле, вконец запутав защиту соперника, на последних минутах, увидев набирающего ход Виталия Дараселия, своим прекрасным пасом подключил его к атаке. В лучших традициях грузинского футбола Дараселия исполнил головокружительный каскад финтов, обыграв нескольких соперников, и отличным стелющимся ударом послал мяч в сетку. Поучительным мне показалось то, что он не стал вкладывать в удар всю силу, а расчетливо, используя в данном игровом эпизоде высокий рост вратаря как недостаток, ударил низом. Классический пример использования технического мастерства в сочетании с разумностью действий и видением поля. Этот гол и его исполнение в лучших традициях грузинского футбола достойно венчал усилия динамовцев на пути к завоеванию столь значимого трофея, что навечно вписало команду и ее тренера в историю европейского футбола.

 

…Знаменитая фраза Котэ Махарадзе – «Я представляю, что сейчас делается в Тбилиси» – достойным рефреном окончательно вписало и самого комментатора в грузинскую и советскую историю телерепортажей...

 

Очередная смена поколений в Динамо стартовала в начале 80-х годов, когда драматически завершил свою карьеру Великий Давид Кипиани, не раскрывший и половину своего потенциала из-за травм и не складывавшихся взаимоотношений с тренерами сборной. Доигрывали такие яркие игроки, как Шенгелия и Гуцаев – динамовский костяк 70-х годов, а достойной замены им не находилось. В 1981 году последний раз были завоеваны бронзовые медали. А дальше постепенно начал углубляться кризис по всем направлениям игры, в результате чего в 80-е годы коллектив попеременно возглавляли Ахалкаци с Кипиани, которых в последние годы перед уходом команды из всесоюзного первенства заменил Герман Зонин. В одном из чемпионатов тбилисцы даже стояли перед печальной перспективой впервые в своей истории вылететь во вторую лигу, что стало бы сильным психологическим потрясением для игроков, но, к счастью, этого удалось избежать.

 

Посещая в те годы игры динамовцев в Москве, я отчетливо видел, что привычная игра тускнеет, нарушена преемственность поколений, подорван коллективный дух. Впервые за все годы, начиная с чемпионата мира 1982 года, в сборную перестали привлекаться нападающие тбилисцев, что свидетельствовало о глубоком кризисе самобытной, оригинальной и неповторимой линии команды, ранее прославившей Советский и Грузинский футбол. Только игра Чивадзе и Сулаквелидзе продолжала напоминать те старые добрые времена. Уход из всесоюзного первенства в 1989 году не лучшим образом сказался на качестве игры. Отсутствие конкуренции всесоюзного первенства ни в коей мере не могло быть компенсировано национальным чемпионатом, уровень которого был на порядок ниже, так как в республике вся ставка, а соответственно, и игроки были собраны в Динамо и Кутаисском Торпедо – так называемом фарм-клубе, или инкубаторе для подготовки игроков. С этим клубом у динамовцев постоянно происходил челночный обмен игроками.

 

Изменение игровой концепции, произведенной в сборной СССР Лобановским, привела к ряду успехов. В частности, после 12-летнего перерыва мы попали в финальную часть мирового первенства. Показав средний по уровню футбол, прошли во второй этап, где уступили при очень невыразительной игре полякам. Это был последний чемпионат, на котором в линии полузащиты и нападения мы еще видели динамовских футболистов. В исповедуемой Лобановским рациональной модели игры сборной уже не находилось места тбилисским нападающим. Откровенно говоря, уровень игры нового поколения динамовской атаки был очень низок, явно не дотягивая до уровня сборной. На чемпионате мира 1986 года, показав в подгруппе хороший футбол, победив с разгромным счетом 6:0 в стартовом матче венгерскую команду, мы опять споткнулись на бельгийцах, которых вполне могли обыграть.

 

Чемпионат Европы 1988 года, с моей точки зрения, как по игре, так и по результату – 2-е место, был шагом вперед. По крайней мере, на поле допускалась какая-то импровизация, а индивидуальное мастерство игроков хорошо сочеталось с коллективной игрой. Учитывая очень сильный состав голландской сборной и пик формы ключевых игроков, среди которых вне конкуренции был Ван Бастен, в финале, не реализовав по ходу игры пенальти, мы уступили достойно. В тот же год наша олимпийская сборная во второй раз в истории заслуженно победила в олимпийском футбольном турнире, обыграв самих бразильцев в финале под руководством Анатолия Бышевца, чей тренерский талант проявился в полной мере. Тренер значительно усилил игру по сравнению со своим предшественником, особенно атаку, предоставив игрокам большую степень свободы и самовыражения, в гармоничном сочетании с коллективной игрой, что и привело к желаемому результату и яркой победе.

 

Мировое первенство 1990 года закончилось полным провалом нашей сборной. И даже не по результату, а самое главное – по уровню игры, что являлось отражением глубокого кризиса, охватившего советский футбол, тенью напоминавшей ту игру, которая принесла нам успехи в 60-е годы. А само государство уже находилось на грани распада, что и произошло в будущем 1991 году, когда все разбрелись по своим квартирам, начав развивать национальный футбол. Этот процесс в силу определенных причин, о которых необходимо сказать в заключении, по сей день не привел на всем постсоветском пространстве к значимым результатам.

 

Футбол – игра массовая, издавна привлекавшая огромное количество людей по всему миру, а широкое распространение телевидения в последние десятилетия и технический прогресс позволяет собирать огромные аудитории, что еще в большей степени расширяет число ее поклонников, и, как следствие, отражает происходящие в обществе процессы. Мы имеем возможность ежедневно наблюдать за игрой лучших клубов мира, что было недоступно во времена моего детства.

 

К сожалению, коммерциализация отрицательно сказывается на спортивной составляющей и конкуренции, по крайней мере, в России, что постепенно тормозит развитие игры, если не сказать больше. Это и стало основной причиной, по которой я вспомнил те старые добрые во всех отношениях советские времена, когда реальная конкуренция на поле и класс игроков стимулировали развитие футбола. Я очень чувствителен к фальши, так как чувствую игру и настоящее мастерство, и решил показать в этих заметках, как по мере своего взросления наблюдал за развитием игры, ее эволюцией, переходя от простого к сложному, как игра отражалась в моем сознании и восприятии. Мне очень повезло, что в силу сложившихся жизненных обстоятельств с 5 лет постоянно наблюдал за игрой одной из самых самобытных советских команд – Динамо Тбилиси, которая как раз в это время начала рост к вершинам славы, и сам начал играть в тбилисской подворотне. Более того, в Грузии я приобщился к своеобразной культуре футбола, объективно оценивающей происходящее на поле. Анализируя эволюцию советского и мирового футбола с 60-х годов до начала 90-х – распада СССР, их взаимное влияние, считаю, что наша страна и самобытный грузинский футбол в частности, оказывали существенное влияние на развитие игры, что было частью культуры и нашло отражение в наших самых высоких успехах, однако, утеряно, надеюсь, не безвозвратно.

 

К сожалению, многое сегодня решается за пределами футбольного поля, большие деньги и их владельцы правят балом на всем постсоветском пространстве, в моде договорной футбол, а на самом поле подчас разыгрывается спектакль. Поэтому и приходится вспоминать старые добрые времена советского футбола, которые, к счастью, совпали с моим детством и врезались в память на всю жизнь!

 

P.S. В июле 1969 года в жаркий июльский вечер на стадионе Локомотив в Тбилиси после первого тайма матча с уругвайской командой на плечах товарищей по команде поле покидал Михаил Месхи, уникальный футболист, с чьим именем было связано зарождение и развитие ни с чем не сравнимого, романтичного, техничного, эмоционального и очень выразительного, независимо от конечных цифр на табло, грузинского футбола, но И В ЭТОМ БЫЛА ЕГО СИЛА. Никто не понимал в тот вечер, что вместе с ним УХОДИЛА ЭПОХА. Мне до сих пор по ночам снится ТОТ ФУТБОЛ, потому что это было ИСКУССТВО – футбол ради футбола, доставлявший столько радости и настоящих эмоций болельщикам моего поколения. ТАКОГО ФУТБОЛА, ВИДИМО, НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ.

 

P.P.S. Проезжая на машине в Москве мимо Лужников или старого Динамо, я вспоминаю старый динамовский стадион в Тбилиси, те бетонные скамейки для зрителей, шум на трибунах и зеленый газон, на котором разворачивалось то неповторимое зрелище, называемое футболом, в исполнении незабываемых грузинских романтиков футбола… Вечная память тем, кого уже нет с нами…

 

На фото: Динамо Тбилиси перед началом «золотого сезона» 1964 года