История эта произошла 10 октября 1973 года в Тбилиси. Началась она в тот момент, когда на поле Московского стадиона “Лужники” в 19.30 появились футболисты Ереванского “Арарата” и Киевского “Динамо”, чтобы в финале кУбка СССР по футболу определить, как говорится, лишнего, а закончилась на следующий день. К сожалению, почти всех ее участников, имеется в виду моих родственников, оказавшихся на авансцене событий в тот памятный вечер, уже нет в живых. Славная им память! Но мне хочется, чтобы история эта не оказалась погребена временем, которое безжалостно и несправедливо.
У двоюродной сестры моей бабушки — Машо-тети — как ее все звали в роду, более 40 лет проработавшей преподавателем, причем последние 30 лет завучем в элитной армянской школе Тбилиси, ко всему ряду достоинств, была одна слабость. Любила она каждый день выпивать по маленькой рюмочке марочного армянского конъяка, не менее 10 лет выдержки. Сколько нервов и энергии занимает работа с детьми, знают все, сам был лоботрясом. За годы своей работы она воспитала большое число учеников, работавших по всему Советскому Союзу и за его пределами. В знак благодарности за вложенный в них труд и энер¬гию они постоянно снабжали ее этим прекрасным напитком, олицетворяющим Армению. Надо сказать, что во всем остальном она была человеком очень строгих правил, коим всегда следовала. Машо-тетя, конечно, знала о существовании такой игры, как футбол, но сомневаюсь, чтобы смогла ответить, сколь¬ко человек в команде. У нее был сын и взрослый внук, которые были неистовыми болельщиками Ереванского “Арарата”, в те годы набиравшего на радость своим поклонникам мощь и силу под руководством Никиты Павловича Симоняна. Надо сказать, что и сын Машо был очень неравнодушен, мягко говоря, к конъяку, за что часто, перебрав, получал так называемую выволочку по полной программе, а в последнее время и 18-летний внук стал поддерживать семейные традиции. Тут необходимо заметить, что тетушка в течение многих лет жизни постоянно спала на своей знаменитой старинной классической армянской деревянной тахте 1883 года выпуска с красивыми резными узорами, доставшейся ей по наследству, которой она очень дорожила, время от времени реставрируя. Тахта имела небольшой секрет — состояла из двух частей — нижней и верхней. Верхняя часть могла подниматься, и в образовавшуюся полость можно было складывать белье и разные вещи. Добавлю, что обе части соединялись специальным очень хитрым дореволюционным замком английского производства. Так вот, тетушка именно там хранила свои запасы конъяка, подальше от молодого поколения семьи, которому выдавала его в строго ограниченном количестве по особым случаям и в праздничные дни, дабы исключить злоупотребления.
В тот вечер Машо, проверив тетради учеников, в плохом настроении сидела на тахте, успев для подня¬тия тонуса выпить свою традиционную рюмочку, чтобы отвлечься от дурных мыслей. Она слышала все возрастающий гул из соседней комнаты, где мужчины
Программка того самого замечательного матча
громкими возгласами сопровождали каждый момент разворачивавшегося на экране телевизора футбольного действия. Среди голосов выделялся бас близкого друга семьи — по совместительству заведующего почтой, находившейся на противоположной части улицы, достопочтенного Арменака — большого любителя футбола и... конъяка. Тетушке, не осознавшей исторический момент происходящего в Москве, уже изрядно надоел этот шум — она никак не могла понять, что заставляет мужчин собираться и смотреть на бегающих по полю с мячом игроков, сопровождая частенько все это нецензурными словами. Лучше бы делом занимались, думала про себя она. Тем не менее, она чувствовала необычность происходящего, эмоции сменились на выражения радости. В какой-то момент в комнате появился сын Стасик.
“Мама, тут такие события происходят, а ты какие- то тетради нерадивых учеников проверяешь, не на-доело тебе за всю жизнь. Дай, пожалуйста, бутылочку конъяка, умоляю тебя!”
“Стасик, а что случилось, опять выпить хочешь, не приставай, все равно не дам, вчера выпивший пришел... сколько можно, ээ”.
Все это звучало на армянском языке, а в переводе невозможно передать эмоциональную глубину диалога.
Поняв, что миссия может оказаться провальной, а в комнате уже ждали бутылку Двина, чтобы отме¬тить заветный трофей, оказавшийся, слава богу, в руках “Арарата”, Стасик, чтобы привести неотра¬зимый аргумент и убедить маму выдать напиток, вдруг выпалил:
“Мама-джан, по телевидению передали, что турки готовы вернуть нам священную гору Арарат”.
В эту минуту тетушка стала ощущать скандиро-вание из соседней комнаты с экрана телевизора... Арарат, Арарат. Не поверив в слова сына, но ощутив неординарность происходящего, она решила свя¬заться с начальником Генерального штаба, объединяв¬шего всех родственников, как звали мою родную бабушку Нину.
Тут тоже необходимо сделать лирическое отступле-ние, чтобы правильно расставить акценты. Дело в том, что бабушка была верным большевиком-ленин- цем, свято верившей в неизбежность скорейшего нас-тупления коммунизма, приход которого она страстно ждала, отдав своей борьбе за это лучшие годы жизни, не отступая от марксистско-ленинского учения и в пожилом возрасте — ей было тогда 80 лет. Персональ-ный пенсионер, в качестве врача, обслуживала в разные периоды своей жизни все Советское Политбюро во главе со Сталиным, которого уважала без меры. В 30—40-е годы занимала разные посты — от инструк¬тора всех школ Закавказья до первого Секретаря Райкома в одном из сельских районов, защитила в конце 40-х годов кандидатскую диссертацию. Она постоянно поносила последними словами американ¬ских капиталистов и их сателлитов, тормозящих на¬ше уверенное движение к победе коммунистической идеи во всем мире. В силу этого все родственники (кроме родной дочери — моей мамы, которая считала, что невозможно построить то, чего в принципе быть не может, как ни старайся, что было источником постоянного внутреннего конфликта между ними, сглаживавшегося все-таки самыми близкими род¬ственными отношениями) ее побаивались. Последнее слово всегда было за ней. Тетя Нина, как ее называли, распространяла руководящую руку партии и на семейные отношения, и зачастую пыталась мирить и разрешать конфликты родственников всех уровней, а то и малознакомых людей, что не могло не вызывать их внутреннего раздражения, которое правда, редко выходило наружу. Быстрая на подъем, она могла, выйдя утром на рынок, по дороге купить билет на самолет и уже вечером оказаться у нас в Москве, хотя накануне в разговоре по телефону и мысли не звучало о возможном приезде.
Машо-тетя, разволновавшись и не разобравшись в ситуации, спешно набрала телефон бабушки, про-живавшей в знаменитом районе Сололак, напротив знаменитого дома Л.П. Берия, и взволнованным голосом сообщила ей радостную весть о якобы намечающемся возврате нам священной горы Арарат. Тетя Нина всполошилась — как это она первой не узнала об этом — в оправдание заметила, что вместе с сыном — моим родным дядей — смотрела футбол и очень рада, что Кубок едет в Армению. Но вот о возврате горы ничего не слышала. Она хорошо относилась к футболу, и сама в свое время привела меня в Москве в секцию детского городка Лужников учиться играть. Надо было проверить важное политическое сообщение, для этого она сразу же связалась, набрав код Москвы, со своим старым партийным товарищем — ответственным сотрудником Идеологического отдела ЦК КПСС — Л.А. Ониковым. Дело в том, что он по происхождению был тбилисцем со знаменитой Плехановской улицы, и когда — что случалось очень редко — она сама не могла в чем-то разобраться, то его слово, то есть мнение ИНСТАНЦИИ, было решающим и бесповоротным — партийная дисциплина! Леон Александрович, обладая большим чувством юмора, сказал, что в первую очередь надо отпраздновать завоеванный Кубок, что он сейчас и делает. Потом добавил, что теперь с помощью Маэстро Н.П. Симоняна возьмем и вторую вершину, собственно, гору Арарат, лиха беда начало, но не все сразу, надо немного передохнуть. Все это бабушка тут же довела в ответном звонке до сведения Машо, подчеркнув, что это событие, то есть, Кубок действительно нужно отметить, и посоветовала открыть бутылку самого лучшего коньяка, а Никите Павловичу послать поздравительную телеграмму. Тетушка очень удивилась, кто это такой Н.П. Симонян, что способен делать такие чудеса, и почему никогда о нем не слышала?! Однако слово партийной сестры было решающим. Войдя с бутылкой самого лучшего коньяка из своих запасов в гостиную, где бушевала безграничная радость, обращаясь ко всем, она произнесла:
“Нина уже связалась с ЦК партии в Москве и сказала, что начали с Футбольного Кубка, закончим горой".
На фото: С легендарным Первым Вице-Президентом РФС Н. Симоняном в его кабинете.